Негодяи (сборник)

Мартин Джордж Р.Р.

Степпан сидел у жаровни, подкидывая в огонь веточки и крохотные кусочки угля. Поглядел на Асу, и мерцающий свет огня отразился в его темных глазах. От дыма и тепла комната стала казаться еще меньше. За одной из тонких стен завопила женщина, пронзительно, будто хищный кот в брачный сезон. На матрасе Степпана лежал серый тряпочный сверток. Аса бросил мешок с едой и сел на матрас рядом с ним.

– Как день прошел? – спросил Степпан.

– Интересно. Видел твою возлюбленную. Ты прав, отец собирается ее продать.

– И?

– И жизнь брата Роуза из Храма скоро станет

намного интереснее. Прошлое ему снова на пятки наступает, хотя я и не знаю, что нам до того. Мне кажется, мы договорились, что это не раскрывается.

Принц поглядел на тряпочный сверток, как мышь на сытую змею.

– Может возникнуть необходимость.

Аса вытащил голубя и задумчиво откусил кусок. Мясо на грани протухшего, но хорошо приправлено солью и перцем, так что сойдет. Степпан одной рукой взял птицу, а второй принялся разворачивать сверток. Ножны, покрытые зеленой эмалью, такие вычурные и яркие, что заткнули бы за пояс весь наряд охотников. Степпан обнажил клинок.

– И что за необходимость у тебя на уме? Перебить всю охрану работного дома? Или всего лишь ее отца?

– Ее продают, и я должен найти возможность ее купить, – сказал Степпан. – Если я дам цену выше, чем у работного дома, то смогу получить ее в собственность, а потом освободить.

– Я не думаю, что ты сможешь продать это за такие деньги. Не на нашем рынке.

– Я и не собирался.

Аса откусил еще кусок и положил обглоданный скелет птицы на матрас. Степпан отвернулся, не зная, гордиться или стыдиться.

– И почему бы тебе не рассказать свой план мне? – осторожно произнося каждое слово, сказал Аса.

– Всем известно, что Независимый Северный Берег – пристанище воров и преступников. Я не могу назвать преступлением кражу у воров. Воровские бароны собираются в Соли. Так ты сказал. Наверняка там будет достаточно золота, чтобы купить ей свободу.

– Нет. Это не…

– Прекрати! – крикнул Степпан и резко повернулся с клинком в руке. Судя по слезам в его глазах, он и сам понимал, насколько плох его план. – Ты мой спутник и единственный друг, я навеки в долгу перед тобой, но ты не можешь заставить меня бросить ее. Не можешь сказать мне, что нельзя и пытаться.

– Ты никому не поможешь мертвым. И есть другой способ.

– Какой?

– Я еще не придумал, – сказал Аса, подбирая с матраса голубя.

Рот у Степпана открылся и закрылся, как у марионетки. Острие клинка опустилось к полу, и он коротко и безрадостно усмехнулся. Они ели молча, снаружи зашло солнце, и мрак окутал грязные улицы. Подвывания женщины перешли в ругань на языке, которого Аса не знал, а потом вдруг резко оборвались. Степпан подкладывал веточки в дымящий огонь в жаровне, потом отошел к окну в коридоре, чтобы помочиться, а вернувшись, рухнул на матрас. Аса сел, прижавшись спиной к холодной поскрипывающей стене.

Лучшим планом, конечно же, было бы, чтобы кое-кто – хоть кто-то на самом деле – вырос из наивных иллюзий насчет любви, но поскольку по свистку такое не сделаешь, нужен запасной вариант. Иначе Степпан действительно натворит нечто отчаянное, красочное и самоубийственное. Идея выкупить девушку неплоха, но в той

части, откуда взять монеты, – ужасна. Наверное, есть другой способ. Дыхание Степпана, лежавшего в дальнем конце комнаты, становилось медленнее и глубже, он сложил руки под головой, как ребенок. В сумраке его щеки виднелись лишь как более светлое пятно, а изгиб губ и вовсе потерялся под усами и бородой. Сколько там, интересно, работные дома платят? Не зная, какой может быть цена, трудно найти конкретное решение. Аса вспомнил об охотниках, разыскивающих Канцлера Роуза, числившегося мертвым, и шутку насчет вознаграждения. Для большинства людей Независимого Северного Берега жизнь человеческая была чертовски дешевой.

Жизнь дешева, да и трупы недороги.

Степпан мгновенно открыл глаза.

– Что?

– Что «что»?

– Ты смеялся.

– Правда? Ну, в голову кое-что смешное пришло.

Степпан улыбнулся совершенно искренне.

– Ты о чем-то думал?

– И подумаю еще, только утром, а ты пока убери эту штуку обратно в тайник, а?

– Конечно. Спасибо тебе, Аса. За все. Даже не знаю, что я без тебя делал бы.

Скорее всего, погиб бы, подумал Аса.

Храм располагался на краю города, его подвалы глубоко уходили во влажную прибрежную землю. Поверх здания висела огромная сеть из веревок. Мусор, отбросы, птичьи гнезда и скелеты животных, скопившиеся на них за многие годы, перекрывали те немногие лучи солнечного света, что не были закрыты более высокими зданиями вокруг него. Неяркие лучи озаряли висящие в воздухе пыль и грязь, лишь изредка отблескивая на алых и золотых черепицах, древних стеклах искусной работы, дорожках из желтого мрамора, которые поддерживали в чистоте жрецы и монахи. Часто говорили, что здесь как в джунглях под нависающими ветвями деревьев, но Асе казалось, что это больше похоже на нечто подводное. Руины, оставшиеся под водой после страшного наводнения.

Воздух согревали факелы и светильники даже среди дня, и в центральном зале со статуями семи богов пахло сладкими благовониями. Жрецы и лекари, живущие в этих темных коридорах и поклонявшиеся богам во мраке, представляли собой странную смесь святых людей, посвятивших жизнь служению самым несчастным, и чудовищ, готовых обгадить все вокруг. Иногда, очень редко, эти качества сочетались в одном человеке.

Аса сидел на серой скамье, глядя на идущего по проходу дородного жреца. Годы выбелили его волосы и смягчили черты лица, но любой, приглядевшись, опознал бы в нем того человека, которого искали охотники. Он говорил низким и хриплым голосом, похожим на звук оползня.

– Аса.

– Канцлер Роуз.

– Это имя более не принадлежит мне, – сказал жрец, опускаясь на скамью перед Асой и немного разворачиваясь, чтобы глядеть на него поверх массивного плеча. – И ты это знаешь. Вынужден предположить, что ты сказал это не случайно.

– Даже и не думал. Но я не единственный, кто произнес это имя за последнее время. Вчера в Изразцовом Тупике говорил с охотниками магистрата. У них твой портрет.

Роуз сжал губы и тяжело выдохнул.

– Я слышал.