Негодяйка

О'Мара Кейт

– Мистер Снеллер, я только что испытала самое страшное в своей жизни потрясение. У меня нет денег. И я не знаю, что мне делать дальше.

Она говорила с пафосом, но Снеллеру уже доводилось и раньше выслушивать подобные сентенции.

– Как же вы в таком случае добрались до Рима? – спросил он.

– Я устроилась на работу в качестве воспитательницы, но мои хозяева – американцы. Скоро они возвращаются в Штаты, – отчаянно лгала она, – меня они с собой не берут. Вот почему я обратилась в газеты. Я думала, что там мне не откажут в помощи.

– И что же, помогли? – Снеллер хотел знать,

кому и сколько она уже выболтала. Он надеялся сделать этот материал эксклюзивным.

– Нет, – снова солгала Аманда, – их не заинтересовала моя история. – На самом же деле художественный редактор "Джорно" был в высшей степени потрясен ее рассказом. Он пообещал тут же заняться подготовкой материала и, когда Аманда ушла, сразу связался по телефону со своим коллегой из воскресного приложения к газете.

Снеллер, не подозревая об этом, со смаком уплетал свой завтрак.

– Как вы отнесетесь к тому, чтобы дать мне эксклюзивное интервью? Это будет означать полное изложение вашего рассказа, который мы будем публиковать отрывками, – пробурчал он с набитым ртом. Тревор будет счастлив заполучить такой материал, да притом бесплатно. Но Снеллер все же решил подстраховаться. – Разумеется, я должен сначала переговорить со своим редактором.

– Вы не пожалеете об этом, – пообещала Аманда.

– Не сомневаюсь. Кстати, вы познакомились с дружком вашей матери?

– О, да, он очень красивый, не правда ли? – Аманда посмотрела на него лучистым взглядом.

Тоже неплохой сюжетик, подумал Тони. Отвергнутая дочь – без ума от мамочкиного любовника. Отлично.

– Вы находите?

– По-моему, он необыкновенный, – с придыханием вымолвила Аманда.

Снеллер уже предвкушал, с каким наслаждением окунется в работу над материалом.

– Итак, Аманда, – по-деловому сказал он, – как только мы закончим завтракать, я немедленно связываюсь со своим редактором. – И Снеллер принялся торопливо запихивать в рот еду. Ему не терпелось позвонить Тревору.

– Передайте ему, – невозмутимо сказала Аманда, – что я согласна продать свой рассказ за семьдесят пять тысяч фунтов.

Тони Снеллер чуть не подавился рогаликом. На какое-то время он потерял дар речи.

8

Когда, незадолго до ленча, Аманда возвратилась на виллу ван дер Вельтов, она с удовлетворением отметила, что редактор из "Джорно" поработал на славу Обычно тихая, улочка перед домом была заблокирована машинами и мотороллерами; у закрытых ворот тол пились журналисты, фотографы, операторы с видео камерами. Аманде достаточно было взглянуть на эту бурлящую массу, чтобы понять, что пробиться к дому ей не удастся. Она быстро развернулась на своей "веспе" и помчалась по боковой улочке в объезд, к задней калитке. Там она оставила свой мопед и, с трудом преодолев каменный забор, через сад прошла к дому.

Войдя через черный ход, она тут же наткнулась на Патрицию, которая встретила ее с обеспокоенным видом.

– Аманда, – взволнованно сказала она, – где ты была? Все тебя ищут. Синьор ван дер Вельт очень сердит. Иди к нему.

Аманда улыбнулась.

– О'кей, Патриция. Увидимся позже… наверное. – Можно было бы и

сейчас распрощаться, подумала Аманда, направляясь в библиотеку, где обычно в это время можно было застать Ливингстона ван дер Вельта.

Он сидел за столом, задумчиво созерцая маленький рисунок Леонардо, который приобрел накануне. Казалось, дикие толпы, осаждавшие виллу, омрачали его радость по поводу удачной покупки, поскольку, когда Аманда вошла, он мрачно посмотрел на нее. Хармони тоже была здесь, она стояла у окна, уныло разглядывая сборище у ворот.

Какое-то время все молчали. Наконец Ливингстон прокашлялся.

– Послушай, Аманда, – начал он, – мы не можем мириться с тем, что происходит. Пресса заполонила всю улицу. Что ты еще там натворила?

– Извините, – сказала Аманда, – но это довольно длинная история.

– Это так дурно влияет на мальчиков, – с сожалением взглянула на нее Хармони. – А бедный Ливингстон просто не может работать. Ты должна избавиться от них, понимаешь?

– Извините, – повторила Аманда. – Я полагаю, вы хотите, чтобы я ушла?

Облегчение отразилось на лицах супругов.

– Думаем, это будет лучший выход для всех нас, – ответила Хармони.

– Хорошо, – сказала Аманда. – Когда мне уйти?

– Твои вещи уже упакованы. Джорджио ждет, чтобы отвезти тебя в "Отель д'Умберто", – выпалила Хармони.

Аманда опешила; она ожидала подобной реакции хозяев, но рассчитывала, что об увольнении ее уведомят по крайней мере за неделю.

– Тебе заплатят за неделю вперед, чтобы ты могла подыскать новое место, – сказала Хармони, словно читая ее мысли.

– Очень хорошо, – сказала Аманда, в глубине души радуясь тому, что так скоро освободилась. – Я прошу прощения за то, что доставила вам столько беспокойства. Спасибо за все, что вы для меня сделали, – добавила она.

– Мальчики будут огорчены, узнав, что ты уходишь, – сказала Хармони и отвернулась к окну, словно давая понять, что беседа окончена.

"Нет, не будут, – подумала Аманда. – Только не эти оболтусы". А уж она-то и подавно не расстроится, отделавшись от них. Через полчаса Аманда уже выезжала за ворота, откинувшись на заднее сиденье шикарного черного "БМВ" ван дер Вельтов, с интересом разглядывая отчаянно артикулирующие лица, пытающиеся докричаться до нее сквозь плотно закрытые затемненные стекла автомобиля. Машина прорезала толпу и выехала на улицу, оставляя позади беснующихся репортеров, которые принялись спешно просчитывать ее маршрут.

Когда машина плавно затормозила у "Отель д'Умберто", подоспевший швейцар в униформе открыл дверцу и помог Аманде выйти. Тут же появился носильщик, подхвативший ее багаж; Аманда вошла в стеклянную дверь и оказалась в просторном вестибюле с высоченными потолками. Полы были устланы толстыми коврами; повсюду стояли уютные кресла, стеклянные столики и огромные напольные вазы с живыми цветами. В вестибюле царило оживление. Мимо Аманды одна за другой проходили красиво одетые женщины. Так умели одеваться только итальянки – элегантно и в то же время непринужденно, тщательно подбирая аксессуары. Аманда посмотрела на себя в зеркало – джинсы и майка вдруг показались ей убогими и дешевыми.