Негодяйка
Шрифт:
– К примеру, маленький желтый цветочек, – радостно пробормотал Тони, уже разделавшийся с очередной порцией водки, – что растет на полях весной…
Тревор кинул на него угрожающий взгляд.
– Я займусь тобой позже, – зловеще произнес он.
Аманда вновь потянулась к сумочке и отодвинулась от стола.
– Все ясно, – холодно сказала она. – Что ж, я пойду и попробую уговорить мисс Маккензи поделиться с вами такой информацией, которой не потребуются кавычки.
– Превосходно, – ласково улыбнулся Тревор. – Разве вы не дождетесь сандвичей?
– Нет, спасибо, – ответила она. – Отдайте их вашей ищейке. Похоже, ему они будут как нельзя кстати после такой дозы
– Не сработало.
– Что ты имеешь в виду?
– Они не клюнули.
– Я не верю.
Аманде уже порядком надоели бесконечные обвинения во вранье, особенно если они исходили от тех, кого она считала своими союзниками. Она тяжело вздохнула.
– Послушай, Шейла, мне все равно, что ты думаешь. Факт остается фактом: они хотят слышать все из твоих уст, иначе можешь забыть о деньгах.
– И сколько они готовы заплатить? – резко спросила Шейла.
– Со мной они не хотят обсуждать это. Ты должна переговорить сама. Мне же они великодушно предложили пять тысяч фунтов за посредничество.
– Негусто.
– Все прошло в точности так, как я и думала. – Последовала пауза. – Что ты собираешься делать? – спросила Аманда.
– Еще не знаю. Надо подумать.
– Позвонишь мне тогда?
– О'кей. – Шейла положила трубку и задумалась. Проклятье! Что же делать? Открыться и предстать миру в образе мстительной любовницы, дешевой и продажной, или же гордо хранить молчание, когда просочится информация – а это несомненно произойдет очень скоро, – тем самым снискав восхищение и сочувствие толпы, но оставшись нищей? Нет, ей нужны деньги, она заслужила их, и совершенно ни к чему играть в благородство. Она хотела публично унизить Симона. Хотела видеть, как он корчится и извивается, жалобно оправдываясь, и плевать ей на то, что подумают о ней в обществе. С того дня, как от имени Симона позвонил Чарльз Пендльбери, Шейла так ничего и не дождалась от своего возлюбленного – ни звонка, ни строчки, и ни одной попытки встретиться, даже на работе. Ничего. Одно его слово – и она могла бы все понять и простить. Но получалось так, что последних шести месяцев как будто и не было.
Что бы она делала без Лорны, трудно было себе представить. Лорна звонила каждый день, часто навещала ее, предлагала ей пожить в ее лондонской квартире. Шейла была тронута такой заботой и глубоко благодарна подруге, но приглашения не приняла. Она чувствовала, что должна сама справиться со своим горем. Так лев после кровавой схватки приползает в свое логово и, укрывшись в гордом одиночестве, зализывает раны. Поделившись с Лорной таким сравнением, Шейла сказала: "Меня успокаивает мысль о том, что в моем поведении есть сходство с повадками животного. В этом есть что-то фундаментальное".
– Да, пожалуй, – с некоторым сомнением в голосе ответила Лорна. – Но не кажется ли тебе в таком случае, что, когда раны затянутся, ты заберешься на ближайшее дерево и станешь поджидать того охотника, который ранил тебя? И когда он появится, спрыгнешь с ветки и загрызешь насмерть?
– Да. – Легкая улыбка тронула губы Шейлы. – Что-то в этом роде.
Лорна с беспокойством взглянула на подругу.
– Ты знаешь, я не уверена, что идея реванша так уж хороша. В конце концов, если он охотник, без ружья он в лес не ходит.
– Не волнуйся, – спокойно сказала Шейла. – Он не догадается, откуда исходит удар, я тебе обещаю.
Шейла не сомневалась, что Лорна считала ее поступки безрассудством и связывала их с глубоким нервным кризисом, но Шейла прекрасно сознавала, что делает. Все было так просто: она ненавидела Симона, хотела уничтожить его морально,
– Номер мисс Уиллоуби, пожалуйста. Недолгая пауза, и вот в трубке раздался настороженный голос Аманды:
– Да, кто говорит?
– Думаю, нам стоит рискнуть, – решительно сказала Шейла без преамбулы.
– Что ты имеешь в виду? – Аманда с трудом сдерживала нетерпение.
– Ты ведь хочешь стать актрисой, не так ли?
– Это моя самая большая мечта!
– Знаешь, тебя это, возможно, удивит, – сказала Шейла, но я и сама весьма неплохо играю. Во всяком случае, в Кембридже меня считали талантливой. Хочешь верь – хочешь нет, но я даже играла в спектаклях "Футлайтс" [8] .
8
"Огни рампы", любительское театральное общество Кембриджского университета; ежегодно ставит спектакль-обозрение.
На Аманду это произвело впечатление. Она знала, скольких известных актеров выпустило это знаменитое студенческое общество.
– Так вот, – продолжала Шейла, – я предлагаю объединить наши таланты и поставить шоу.
– Для кого? – Аманда была озадачена.
– Для твоих газетчиков. Это будет здорово, поверь мне. Они могут ожидать игры от тебя – дочери актрисы, но меня они в этом не заподозрят. Мы обязательно одолеем их.
Аманда была заинтригована.
– И что же нужно делать?
– Ты позвонишь им. Скажешь, что я готова к разговору. Можешь сказать, что я в Лондоне, остановилась у подруги. Не хочу, чтобы они топтали своими грязными ногами мой милый домин, к тому же Лорна действительно приглашала меня к себе. Хочет присмотреть за мной, да благословит ее Господь.
– Ну, и что дальше? – Аманда уже сгорала от нетерпения.
– Я предстану им той, кого они хотят увидеть: убитой горем женщиной, с заплаканным лицом, воспаленными от слез глазами. Она будто бы пытается держать себя в руках, даже решилась на встречу с ними, но нервы все-таки подводят. Она дрожит. Впадает в истерику. Заламывает руки. О Боже, я так напрактиковалась в этом за последние дни! – И Шейла нервно рассмеялась.
– Извини, – сказала Аманда. – Тебе действительно пришлось несладко?
– Да, – коротко ответила Шейла. Повисла пауза, затем она продолжила уже совсем другим тоном. – Что ты думаешь насчет забинтованных запястий? Мы не переиграем?
Аманда расхохоталась.
– Может быть. Но идея блестящая. А что я должна говорить?
– Подыгрывай мне. Верь каждому моему слову. Каждой слезинке. Поддерживай меня, утешай. Пытайся убедить лечь обратно в постель. Принеси мне чаю, что-нибудь выпить. От еды я, естественно, буду отказываться.
– Конечно. И что ты собираешься им рассказать?