Нехрупкая Лилия

Шефф Вийя

— Да ладно тебе! Весь неформат в интернете. Там-то можно.

— Но на этом много не заработаешь.

— Алчный ты, Слава.

— Я предприимчивый! — поднимает палец. — Подумаю над твоей протеже. У нас тут проблема возникла.

— Какая?

— Со мной из деревни староверов связались. Говорят, девушка, невеста твоего Стаса тоже на сносях.

— О как! А мы здесь при чём? Все вопросы к Коломыцину. У Воронина с ней ничего не было.

— А ты уверена? Староста утверждает, что это его ребёнок.

Требует, чтобы он вернулся и женился.

У меня закрадывается небольшое зерно сомнения, но отгоняю его. Я верю Воронину, врать мне ему нет смысла.

— Полностью. Стас хоть и был там белой вороной, но правила соблюдал. До свадьбы — ни-ни. Так и жили. А то, что она под Фила легла, так это только её проблемы. И пусть сама их решает. Не повезло девке, Коломыцин в ту глушь не поедет и жениться не станет. У нас не времена Ивана Грозного, не ловят и на кол не сажают. А Филу бы это не помешало. Я предупреждала его, чтоб он не лез к местным бабам под юбку.

Душно становится. Обмахиваюсь руками.

— Ты чего? — взволнованно смотрит на меня Вячеслав.

— Что-то нехорошо… Пойду, полежу у себя в кабинете.

И тут же падаю на пол, в глазах мутнеет. Пропадаю во мраке.

Стас

Вещи собраны. Жду машину с Лилей, должны приехать вечером. На выходные я уезжаю домой из санатория. Настаивал на поездках каждый день, тяжело оставлять Лилю на шестом месяце одну без помощи. Но она устроила маленький скандал, чтобы я не смел считать её беспомощной и занимался своим здоровьем, тем более успехи хорошие.

Сегодня я прошёл десять шагов. Это было невероятно тяжело, но мы с доктором справились. Внутри восторг и всплеск энергии. Всё болит, и ужасно дрожат все мышцы, но я невероятно доволен.

Внизу вместо Лили меня встречает Алиса. Улыбается вроде искренне, но натянуто, будто скрывает что-то.

— Почему Лиля не приехала? — щемит сердце в тревоге.

— Ты не волнуйся! У неё на работе давление подскочило. Вызвали скорую. Врачи подстраховались и отвезли её в больницу.

— С ней и ребёнком всё хорошо?

— Всё нормально. Завтра вечером домой отпустят. Прокапают немного. Так что это время ты побудешь со мной.

— А Ник? Ревновать не будет?

Вспомнил, как он меня за грудки таскал, потому что решил, что мы слишком сблизились в общении с Алисой.

— Он с детьми и матерью в Сочи на выходные улетел. А меня работа не отпустила. Но мы ему не скажем, — заходит сзади и подталкивает мою коляску, идём на выход. — Как твои успехи?

— Я сегодня прошёл десять шагов сам, на костылях.

— Круто! Скоро бегать будешь.

— До этого ещё далеко.

— Время быстро летит. Я моргнуть не успеваю, а день уже прошёл. Ужинать поедем? — забирает у меня сумку возле машины.

Водитель помогает пересесть в микроавтобус

и убирает коляску в багажник.

— Нет. В больницу можем заехать по пути?

— Заскочим. Антиповой будут полезны положительные эмоции. А то она там тоже переживает, как ты без неё.

Врач убеждает меня, что с Лилей всё будет хорошо. УЗИ ничего не показало, анализы в норме. Давление может скакать даже на погоду. В её случае даже на воду, так как не двадцатилетняя девица рожать надумала.

Вечер проводим с Алисой за разговорами и шахматами. Это не сеанс, скорее разговоры по душам, но они помогают мне вспоминать. К н и г о е д . н е т

— Не надумал рассказать родным про своё чудесное возвращение?

— Нет. Хочу на своих ногах прийти. У нас с сестрой не очень хорошие отношения всегда были. После смерти мамы вообще испортились. Не мог я к ней спокойно приходить, меня корёжило всего, что скрывала её болезнь. Сестра у меня вообще со странностями. Жить с мужем, который тебя и детей бьёт. На уговоры уйти от него просила не вмешиваться.

— Женщинам часто выгодна роль жертвы.

— Почему?

— У них есть зависимость от пиздеца, творящегося в семье. Материальная или эмоциональная. Муж сорвался, избил. Потом покаялся, пришёл с подарочками. Блин, ну вот! Он же хороший, любит нас. Втягивается в этот постоянный круг, прётся от него. С эмоциями почти то же самое. Один раз сорвался, потом шёлковый ходит, все капризы выполняет до следующего раза. Прощают бесконечно. Жертв из себя женщины делают часто сами.

— Я думал, это боязнь остаться одной с детьми, — зависаю с ферзём в руках.

— И это тоже. Но это больше к домохозяйкам относится. Страх остаться без средств к существованию в отсутствии работы провоцирует женщин терпеть многое. Знал бы ты, сколько бытовых изнасилований в семьях. Просто молчат. Любит же, сама его выбрала. Тебе мат! — делает ход.

— Да, твою мать! — откидываюсь на спинку кресла.

— Ещё партию? — расставляет фигуры по местам.

— Нет. Поздно уже. Я спать пойду. Да и тебе не помешает, — отъезжаю от столика.

— Спокойной ночи!

Отрубаюсь быстро.

Просыпаюсь около трёх часов от непонятного звука в прихожей и лая собаки на балконе. Прислушиваюсь. Возня какая-то.

— Алиса? — зову громко.

Тишина. Только Рыжик надрывается.

Потом шорохи возобновляются, но она не отвечает.

Спускаю ноги с кровати, тянусь к коляске.

— Стас, пом… — раздаётся короткий крик из-за двери.

Это Гасанова.

С коляской возиться нет времени. Привстаю и дотягиваюсь до костылей, которые Лиля купила, чтобы я дома мог тренироваться ходить на выходных. Выхожу из спальни. В коридорчике слышен шум борьбы и как скользят голые пятки по ламинату.