Неидеальная любовь. Книга 1. Часть 2.

Созонова Юлия Валерьевна

Инга скривила губы, рассматривая почти лежащую на столе Здобнякову. От почётного звания алкоголик ту отделяло только то, что она периодически трезвеет и даже бывает адекватной.

– Зачем мы здесь?
– поморщившись, она брезгливо стряхнула со стола окурки.
– Что, нельзя было в более приличном месте поговорить?

– Усохни, мелочь, - буркнула Анна, с трудом, но вся же сев прямо. Длинные волосы, оказались грязными и скорее всего очень долго не общались с расчёской. На ней не было макияжа, а одежда состояла

из растянутой порванной местами футболки и линялых, заляпанных чем-то джинсов.

– Да как ты...

– Добрый вечер, дамы, - к ним за столик сел высокий, симпатичный мужчина, лет тридцати. Внимательно осмотрев обеих, едва заметно нахмурился, но снова широко улыбнулся и представился, сложив руки на груди.
– Владислав. А вы, как я понимаю, Инга и Анна?

– Да, - Инга с интересом смотрела на новое действующее лицо в их компании. Владислав определённо ей нравился, был в нём пресловутый мужской магнетизм, заставляющий женщин судорожно сжимать ноги и начинать считать вдохи, что бы успокоиться.
– А мы знакомы?

– Можно сказать и так, - Владислав хмыкнул.
– Мы с вами знаем одну девушку. И у нас у всех есть повод пожелать ей "здоровья и счастья" в прямом и переносном смысле.

– И как же?
– Здобнякова пьяно хихикнула.
– Она непрошибаемая, мелкая сучка.

– Закройте свой рот, уважаемая, пока его с мылом не помыли, - холодно оборвал её Горецкий и наклонился к ним, что бы никто посторонний не услышал.
– Слушайте сюда. Вы две проститутки, стелящиеся под Волкова. Мне плевать, что вы хотите от него, я знаю, что мне нужно от вас. Поможете избавить её от ребёнка, получите своего Волкова на блюдечке. Сомневаюсь, что она будет ему нужна после этого, как и он ей.

– За проституток, врезать бы тебе. Да только это ж правда, - расхохоталась Анька и, пошатываясь, поднялась со стула.
– Пойду, водочки возьму. Наш союз требует серьёзной обмывки.

– Сядь, - холодно бросил Влад и его тон не терпел никаких возражений. Здобнякова медленно опустилась обратно, недоумённо смотря на него мутноватым взором.

Инга же вообще мало понимала, что здесь происходит. Но перспектива получить Волкова на блюдечке её вполне устраивала. Даже больше того, она этого желала.

– Что мы должны сделать?
– ласково улыбнувшись, поинтересовалась девушка, кокетливо строя глазки Владиславу.
– Я так понимаю, ты жаждешь получить себе эту...

– Нет. Она мне больше не нужна, - пренебрежительно фыркнул Горецкий и передёрнул плечами.

– Тогда...

– Я просто хочу показать ей, что рядом со мной она была бы в большой безопасности, - широко улыбнулся Владислав.
– Я хочу, что бы она поняла, что потеряла.

– Тю... Она непрошибаемая, - фыркнула Здобнякова и зевнула, пьяно срыгнув.
– Сомневаюсь, что это поможет ей понять, что она потеряла.

– Мне всё равно, - снова пожал плечами Влад.
–

Мне плевать. Я просто хочу избавить её от этого ребёнка, вот и всё. И показать, что это всё из-за её любимого человека. Ну так что?

– Мы согласны, - усмехнулась Анна и снова поднялась с места.
– И за это надо выпить.

– Без меня, - отрезал Горецкий и тоже встал.
– Вот мой телефон, - он положил на стол визитку, - я найду способ связаться с вами, если что-то узнаю.

– Пока, красавчик, - хмыкнула Здобнякова и помахала ему на прощание. Следом за Владиславом, Инга тоже ушла, оставив Анну один на один с бутылкой водки и скудной закуской из солёного арахиса.

Та с минуту смотрела на пустые стулья рядом с собой. Потом усмехнулась, пожала плечами и открыв бутылку из горла хлебнула дешёвую водку местного разлива. Закашлявшись, отдышалась и сделала ещё один большой глоток.

Поднявшись из-за столика, с бутылкой наперевес, девушка прошла к соседнему, где ютилась компания лиц неопределённого возраста и пола. Со словами:

– Принимайте собутыльника, - она уселась к ним и жизнь для неё потерялась в содержимом пластикового стакана.

15.

Две самые ужасные фразы в мире, это:

"Мне надо с тобой поговорить" и "Надеюсь, мы останемся друзьями".

Самое смешное, они всегда приводят к противоположному результату,

ломая и беседу, и дружбу.

Евгения

Выбраться из депрессии невозможно. Прийти к этому мнению Жене помогло собственное состояние, из которого она пыталась выйти уже неделю, но всё, что получалось, это только удержаться от необдуманных поступков и хвататься за разговоры с Юлей, как за спасительную соломинку.

Вздохнув, Павлова оторвалась от созерцания скатерти и посмотрела по сторонам. Юлька опаздывала, да и голос у неё по телефону был странным. Поэтому Женя волей неволей, но волновалась за подругу. И корила себя за то, что тогда активно толкала её в объятия Волкова. Возможно, сейчас было бы гораздо меньше проблем.

Наконец на входе замаячила фигура Соколовой и спустя минут пять, на соседний диванчик уселась Юля, в данный момент больше всего напоминая собственное отражение, а не нормального, здорового человека.

Бледное лицо, отсутствие хоть какой-то улыбки или даже радости, тусклые волосы, собранные в простой хвост...

И усталый, затравленный взгляд больного человека.

– Что случилось?
– без какого-либо предисловия, поинтересовалась Женя, даже не заметив, что собственные проблемы и трудности отошли на второй план.
– Ты сейчас смахиваешь на живую иллюстрацию к фильму "Страшилы".

– Правильный перевод, по-моему, "Вселяющие страх", - сухо усмехнулась Юля и откинулась на спинку дивана, прикрыв глаза.
– Хотя пофиг, как он правильно называется. Суть я поняла.