Неидеальная любовь
Шрифт:
Ага, вот только этот гад явно следит за мной взглядом, поэтому выпрямились, собрали волю в кулак и потопали быстрее. Скажем что-нибудь и вернёмся обратно. Даже если и проиграю, то с достоинством.
Во всяком случае, я хочу в это верить.
Вздохнув, немного нервно откинула прядь волос со лба и нацепив милую улыбку на лицо (очень хочу верить, что она именно такая, а не оскал, который так и просился туда), уселась на диван, нагло подвинув сидевшую с краю Марьину.
— Эй, ты не ошиблась столиком? — Тяжело посмотрев на меня, спросила Шумалина, накручивая
— Ну что вы, я шла именно в серпентарий. Поэтому абсолютно точно уверена, что сижу там, где и должна быть, — усмехнулась их слегка вытянувшимся лицам и продолжила, подперев щёку кулаком и развалившись на столе. Окинув присутствующих любопытным взором, продолжила, состроив самую скорбную мину из всех, на которую только была способна. — Девочки, вам никто не говорил, что вы обалденные?
— В смысле? — Не понимающе переспросила Марьина, заранее чувствуя подвох в моих словах. И он там точно был, в этом нет никаких сомнений. Во всяком случае, у меня точно.
— Да вообще-то, в прямом. Но учтите, что я имела ввиду определение «обалденные дуры», — их улыбки всё больше начинали напоминать оскал. Неожиданно проснувшийся инстинкт самосохранения очень настоятельно просил забрать своё нетрезвое тело с этого дивана и слинять куда-нибудь. И хрен с ней, с репутацией, выжить бы для начала!
— Следи за своим языком, — процедила сквозь зубы Здобнякова, продолжая любезно улыбаться так, словно мы тут вели степенные светские беседы на девичьи темы. Просто сама добродетель, что ни говори и с какой стороны не посмотри. — Ты всегда была слабачкой!
— Ой, да ладно вам! — Хохотнула и разлеглась на столе полностью, глупо улыбаясь и часто-часто моргая ресницами. Ещё чуть-чуть и можно будет смело петь «Хлопай ресницами и взлетай…», бессмертный хит рок-группы «Братья Гримм». Эти рыжики мнили о себе слишком много, хотя прогремели со своими песнями полными абсурда на всю страну, что тоже надо уметь, в общем-то.
Девушки смотрели на меня так, что быть я малость потрезвее, то наверное испугалась бы. Однако, алкоголь заглушил всё, до чего смог добраться, поэтому я просто продолжала давить лыбу, судорожно подбирая те слова, которые если и принесут мне смерть, то не такую медленную и болезненную, какую нарисовало моё богатое воображение.
— По-моему, она пьяна, — выдала умную мысль Настя и снисходительно хмыкнула. Она поставила на стол свой локоть и стала рассматривать идеальный нежно-розовый маникюр. Мимоходом отметила, что ногти явно наращенные и внушают трепет, так как кажутся острыми, специально заточенными. — Как обычно, не умеет себя вести в обществе цивилизованных людей.
— И как только она институт-то закончила? — Насмешливо протянула Ольга Шумалина, изогнув губы в презрительной улыбке. Здобнякова промолчала, передёрнув плечами и отведя взгляд в сторону. — С таким-то лицом…
— Ну моё
— Она сама… — Начала, было, Настя, но договорить ей я не дала.
— Ой, подумаешь, она с размаху вылила на тебя, Олю и Иринку с Аней мельную воду, где полоскали тряпку, которой вытирали доску! Но кто ж виноват, что вы почти двадцать минут ездили ей по ушам насчёт какой-то там, случайно потерянной золотой серёжки? — Фыркнула и покачала головой. — А потом вы ещё и судились… Если честно, только на посмешище себя выставили и ничего больше. Ну как вас назвать? Особо одарёнными особами? Или как-то по-другому?
— Ты… — Снова попыталась Настя, но на меня напал приступ болтливости, поэтому ей не суждено было закончить свою фразу.
— Вот сижу сейчас и думаю, как же так вышло? Вот взять хотя бы тебя, Анют, — посмотрела на замершую Здобнякову, на лице которой застыло выражение ненависти к моей скромной персоне. Хотя она определённо может не переживать, это чувство у нас абсолютно взаимно.
— Что ты хочешь сказать? — Напряжённо спросила Анна, вцепившись в меня злым взглядом.
— Ты же никогда не была такой, — задумчиво протянула, не меняя позы. Было хорошо и даже относительно удобно, только где-то там в душе сквозила неуверенность. Мне начинало казаться, что этот разговор лишён какого бы то ни было смысла. Ну выскажу я им всё, что думаю, ну и что? Дальше-то что? Прошлое на то и прошлое, его не вернёшь и не изменишь, так какого банана я сижу за этим столиком и веду пространные разговоры ни о чём?
— Какой? — Заметив, что я временно перестала реагировать на мир, Ольга, протянула свои чёрные когти и чувствительно ущипнула меня за руку. За что я не стесняясь отвесила её подзатыльник, не поленившись, ради такого дела, оторвать свой зад от сиденья дивана и наклониться вперёд. Правда меня при этом слегка повело в сторону и бедные косточки мои едва не сбрякали на пол… Но это такие мелочи на фоне всего остального.
— Сядь! А то рухнешь, пьянчуга, — рявкнула Марьина, усадив меня как можно более ровно. — И говори толком, что ты хочешь сказать!
— А что я хочу сказать? — Наигранно удивлённо поинтересовалась, однако под натиском красноречивых взглядов и воплей инстинкта самосохранения, всякое желание продолжать начатую беседу испарилось. К тому же полюбовавшись на их лица вблизи, да ещё в течение довольно большого промежутка времени, я чётко осознала — ненависть во мне всё ещё жива по отношению к ним, но пытаться что-то объяснить или высказать смысла не имеет. И легче жить определённо не станет
Чёрт, кажется, я проиграла спор.