Неидеальный

Джулай Галина

— Ты её смущаешь, — явно потешаясь надо мной говорит Давид.

— Ангелина, милая, не смущайся, — обращается ко мне женщина. — Ты просто представить себе не можешь, как я за вас рада. А женщина, что покорила эту скалу, достойна уважения.

Ужин прошёл в очень приятной обстановке. Тигран тоже освоился и теперь выдавал свои перлы так, что Всеволод Петрович уже вытирал слёзы от смеха.

После ужина Анаит Вардановна попросила помочь ей с посудой, так как свою помощницу уже отпустила.

— Я вообще люблю всё делать сама, — говорит женщина, пока ставит тарелки

в посудомоечную машину. — Но не всё успеваю. Ангелина, да расслабься ты.

— Простите, — женщина улыбается.

— За что?

— Я переволновалась. Не ожидала, что вы так легко примите решение сына.

— Давай, чай заварим, пока мужчины там развлекаются, — она ставит чайник на огонь, достаёт какие-то травы и засыпает их в заварник. — Присядь, ему ещё завариться нужно. А по поводу решения сына… Ты сама понимаешь, счастья твоего ребёнка, это твоё счастье. А с тобою он счастлив. И с сыном твоим, с таким удовольствием возится… Смотрела весь вечер и нарадоваться не могла. Знаешь, какое значение имеет имя Давид? — помотала головой. — Любимый. Для меня он самый любимый. А сейчас ещё и наконец-то счастливый. Последние годы он совсем… — она замялась, подбирая слова. — отстранённый что ли, был. Мне сердце болело на него смотреть. Хмурый всё время какой-то… Ой, ну его… Ты его оживила, и слава Богу. Давай о чём-нибудь другом, — предлагает Анаит Вардановна. — Сынишка твой просто чудо, — тут уже я не удержалась и расплылась в улыбке.

— Спасибо.

— А отец его где? — моя улыбка сразу исчезла.

— Уехал в Ереван к родителям и не вернулся. Вроде, женился там.

— Ну, мужики — не мужики, везде бывают, к сожалению, — в сердцах хлопая ладошками по столу, говорит Анаит Вардановна.

А потом мы как-то вдвоём, одновременно, посмотрели друг на друга. И я уверена, в моих глазах была такая же печаль.

— Вы, про Еву подумали? — решаю задать самый больной вопрос. Ведь получается, что Давид тоже сейчас бросает своего ребёнка, а значит поступает не по-мужски.

— Да, — честно отвечает она. — Но тут, мне кажется, немного другая история. И я уверена, что мой сын не исчезнет из жизни своего малыша. Да, и я участвовать буду, — Анаит Вардановна замолчала. Чайник засвистел, и она залила травы, по кухне разнесся чудесный аромат. — Знаешь, — не поворачиваясь ко мне заговорила женщина. — В этой ситуации я больше волнуюсь за тебя. Ведь это тебе придётся делить внимание Давида с Евой и их малышом. Выдержишь ли ты? Хватит ли тебе терпения и мудрости?

Чувствую, как по щекам бегут слёзы. Я и сама не раз задавала себе эти вопросы, но ответа так и не нашла.

— Ой, деточка, не плачь. Прости, расстроила тебя.

— Нет, что Вы, всё нормально. Просто я тоже думала об этом, и я не знаю ответа.

— Я знаю, — раздаётся в дверях кухни. Мы оборачиваемся, а Давид подходит ближе, присаживается на корточки и берёт меня за руки. — Я знаю, что мы справимся, — он вытирает слезинки с моих щек. — И хватит сырость разводить.

Пытаюсь улыбнуться, получается плохо. Поднимаю взгляд на Анаит Вардановну и вижу, как она быстро отворачивается и старается незаметно

стереть слёзы.

— Мне так с тобой повезло, — говорю Давиду.

— Спорный вопрос, кому повезло.

— А Тигран где?

— Он сказал, что он рад, что у него есть ещё один дед, и теперь поёт ему песню про Дэдпула. Должен сказать, папе нравится.

Когда чай заварился, мы вернулись в столовую. Выпив чудесного чая с пирогом, что испекла мама Давида, собрались домой.

— Это был приятный, но ожидаемый сюрприз, — говорит мне Всеволод Петрович, подавая пальто. — Я рад, что сын решился. Потому, как он смотрел на тебя, всё было понятно ещё тогда, на пикнике, — с непониманием уставилась на мужчину. Он хитро улыбается. — Хочешь сказать, что не замечала, как он на тебя смотрит?

— Нет… — мотаю головой.

— Oх, женщины, — вздыхает Всеволод Петрович, не переставая улыбаться. — То все насквозь видите, то вообще ничего не замечаете.

— О чём речь? — подходит Давид с бумажными пакетами, в которые его мама насобирала еды.

— Да так, ни о чём, — отмахнулся он. — Ждём вас в гости. Надеюсь, будем видеться чаще. Тигр, давай лапу, — Тигрёнок дал ему пять.

— Пока, дед Сева.

Домой мы ехали довольными и счастливыми. Всю дорогу, то и дело, смотрели друг на друга.

— Если ты — мама, — раздается вдруг с заднего сиденья. — А дед Витя — твой папа, — видимо Тигран долго что-то обдумывал и наконец-то решил поделиться своими выводами. — А дед Сева, он папа Давида, значит Давид мне папа?

— Совершенно верно Тигрёнок, — вместо меня говорит Давид.

— О, прикольно, — выдает Тигран, а я отворачиваясь к окну, чтобы Давид не заметил предательских слёз.

Мне кажется, что грудную клетку, просто разнесет от переполнявшей ее нежности, благодарности и, конечно, любви. Я так счастлива, что мне страшно.

43 глава

ЛИНА

Иногда мне кажется, я не выдержу. Ни этих разговоров за спиной, ни косых взглядов, ни раздражающей меня Евы. Когда Давид рассказал, что она потребовала, было сразу понятно, для чего она это делает. Уже на следующий день она позвонила мне и сообщила, когда Давид должен быть с ней у врача.

К врачу ей нужно было каждую неделю, и она сообщала мне об этом, уверена, испытывая удовольствие. Давид говорил, что с анализами что-то не так. Не знаю, насколько это правда. А на следующей неделе они пойдут на УЗИ.

Что я чувствую, сама объяснить не могу. Я безоговорочно верю Давиду, но я понимаю, что, когда он так активно участвует в жизни Евы и ЕГО ребенка… А вдруг он передумает… Вдруг захочет воспитывать своего сына, а не моего.

— Милая, ты где? — спрашивает Давид, обнимая меня со спины. — Вернись на землю, — целует меня в шею. — Мы опоздаем.

— Может я останусь дома?

— Нет. Как ты себе это представляешь, я приду туда без невесты? — тяжело вздыхаю.

Вот уже неделю, как мы окончательно переехали к Давиду. Теперь, если что, я не смогу собрать вещи в сумку, схватить Тигрёнка и уйти. Теперь наших с ним вещей, кажется, здесь даже больше, чем Давида.