Неидеальный

Джулай Галина

Ноги дрожат. Воспоминания травят душу. Мы ведь любили друг друга, у нас было столько счастливых моментов. Мы так ждали Тигренка. И он любил его, иначе не вставал бы по ночам, и не менял ему подгузники, пока я готовлюсь к экзамену. Все это было недолго, но было. Глаза начинает щипать, и я моргаю, чтоб прогнать эти чувства. А затем дверь открывается и заходит Давид.

— Что он здесь делает? Я же просил, не встречаться с ним без меня.

— А ты вообще кто? — спрашивает Маис, за что получает убийственный взгляд от Давида.

— А я, вообще, ее муж.

52

глава

ЛИНА

— А я, вообще, ее муж, — говорит Давид. Маис осматривает его, оценивает, потом переводит взгляд на меня, и с ухмылкой.

— А что на кольца денег не хватило?

— У нас свадьба в следующую субботу, — поясняю я. — Маис, тебе лучше уйти. Разговора у нас не получится. Тигран наш сын, он зовет Давида папой, и я не собираюсь ничего менять.

— По документам он мой сын. Ты же понимаешь, если мы не договоримся по-хорошему…

— Ты не переживай, у меня хороший адвокат, — говорит Давид.

Нас прерывает Надежда Витальевна:

— Давид Всеволодович, как хорошо, что я Вас застала, — тараторит хрупкая на вид женщина, но у нас все знают, хватка у нее как у бульдога, и просто так она беспокоить не будет, раз пришла, значит дело срочное. Давид это тоже знает.

— Проходите, — говорит он ей, приглашая в кабинет. Уходя, снова прожигает взглядом Маиса.

— Так ты неплохо устроилась, замуж за гендиректора… — с какой-то издёвкой, и мне хочется сказать гадость в ответ, но, несмотря на прошедшие годы, я его знаю и вижу, что за этой издёвкой Маис скрывает другие чувства, его выдает взгляд. Отворачиваюсь. — Ангел…лина, — тут же поправляет себя, — Я не хочу ругаться. Я не хотел вас бросать, я любил…

— Боже, пожалуйста, прекрати, — не выдерживаю я. Мне сейчас только его признаний не хватало. Маис поднимаемся и, достав телефон, подходит ближе, что-то в нем делает, а затем протягивает мне.

— Я не забывал о вас, можешь проверить даты, — вся его бравада исчезает, и он вдруг становится тем парнем, с которым мы когда-то любили друг друга.

Я смотрю на экран положенного передо мной телефона и вижу наши с Тигренком фото. Я узнаю их, некоторые с моих страниц, некоторые из тех, что делала Ксю и выкладывала у себя.

— Я просто не знал, — его голос и интонация с какой он говорил, изменились. Эти интонации пробуждали воспоминания, кололи острыми иглами, делали больно. — Не знал, как объяснить, почему я исчез… Почему бросил. Это было не мое решение, Ангел…

— Нет, пожалуйста, — отдаю ему телефон. Ещё чуть-чуть и я разревусь. — Я не хочу… — голос подводит, выдает мои эмоции. — Тиграну через два месяца будет пять, ты думаешь, ты ему нужен? У него есть папа, они любят друг друга, я не хочу… — мотаю головой, и чувствую, что первые слезинки все же срываются с ресниц, — Пожалуйста, не надо. Если он хоть чуть-чуть тебе дорог, как ты говоришь, уезжай.

— Я не могу, — его глаза сейчас полны тоски. — У отца обнаружили рак, ставят четвертую стадию. Он хочет познакомиться с внуком. Если честно, хоть повод и ужасный, но я был рад этой возможности, — теперь голос подводит

его, прокашлявшись, он продолжает. — Ты же знаешь, я единственный сын. Он… — тяжело вздохнув. — Он очень строгий, требовательный, даже жестокий. Наверное, поэтому я в свое время воспользовался возможностью уехать, и учиться здесь. Полукровок ему было не надо, — с грустной усмешкой. — Чистая кровь, его предков, — Маис трет пальцами лоб. — Звучит дико, да? В начале декабря выясняется, что у него рак. Лилиана родить не может… — он запинается, тема для него явно тяжелая. — И отец вдруг вспомнил, что у него есть внук. Он хочет видеть внука, я не могу ему отказать в этом. Особенно сейчас… Поверь, я бы не стал тебя беспокоить, хоть, признаюсь честно, мне этого хотелось и не раз… Ему не дают больше трех месяцев, поэтому я здесь.

Я не знаю, что мне сказать и что ответить. Я растеряна, потрясена, и нахожусь в полном замешательстве. Рассказы про его отца я помню, там, действительно, жёсткий и принципиальный человек. Поэтому когда-то он был уверен, что отец не позволит ему оставить своего ребенка. А в итоге вышло все совсем наоборот.

Жалко ли мне Маиса? Не знаю, но мне жалко нас. Возможно, мы были бы счастливы вместе. Принципы, которые казались его отцу верными, разрушили наши жизни.

— Ты счастлив? — вдруг вырывается у меня вопрос. Маис награждает меня долгим взглядом, прежде чем ответить.

— Лилиана очень хорошая…

И все. Очень хорошая, это все, что он может сказать о своей жене. Если бы мне задали такой вопрос, я бы ответила просто "да", не задумываясь, а уж эпитетов для Давида, у меня их столько. Мне вдруг становиться его жаль, по-настоящему, по-человечески. И я снова начинаю плакать.

Из кабинета выходят Давид и Надежда Витальевна, она не обращая на нас внимания, уходит, а Давид пристально смотрит на меня.

— Что он сделал?

— Ничего, — вижу, что не верит. — Правда, ничего.

— А плачешь чего? — строго, сдвинув брови.

— Маис, оставь свой номер, и уходи. Я сейчас не могу тебе ничего ответить.

Он делает, как я прошу и уходит, не прощаясь.

— Расскажешь?

— Конечно, — вздыхаю я и, вытерев слёзы, пересказываю, зачем приехал Маис.

— И что думаешь? — я пожимаю плечами.

— Мне кажется, я неспособна сейчас думать. Слишком много всего.

— Ладно, собирайся, поедем домой.

По дороге у Давида несколько раз звонит телефон, но он сбрасывает вызов. А потом телефон звонит у меня, все ещё находясь в состоянии "меня здесь нет", не глядя, отвечаю на звонок.

— Скажи ему, чтоб взял трубку, — слышу истерическое требование.

— Если он не берет, значит не может, или не хочет, — совершенно спокойно говорю я. Такое ощущение, что меня покинули все эмоции и я нахожусь в каком-то вакууме. И даже Ева сейчас не может меня спровоцировать. Краем глаза замечаю, как Давид, поняв с кем я говорю, сжимает крепко челюсть и руки на руле. — Передай ему трубку, — тем временем верещит Ева. — Как он смеет меня игнорировать?

— Ева иди… спать, — совершенно без эмоционально говорю я и отключаюсь.