Неинтересное время
Шрифт:
США были на месте, президентом в них буквально недавно стал некий Калвин Кулидж. Еще в США был сухой закон, гангстерские войны — об этом Сергей знал, голливудские боевики прекрасно иллюстрировали, что там происходило, в смысле, происходит сейчас. Еще в газетах писали о рабочих волнениях, убийствах профсоюзных лидеров, угнетении негров, расправах с рабочими активистами… Все это Сергей привычно списал на большевистское нагнетание страха, кроме разве что негров. Припомнив наглых лоснящихся чернокожих из тех же американских кинокартин, он подумал, что если их
Африка и Азия пестрели незнакомыми названиями, однако Сергей пришел к выводу, что это — останки старых, дореволюционных названий. Иран, к примеру, был Персией, а Таиланд — Сиамом (интересно, к сиамским кошкам и сиамским близнецам он имел какое-то отношение?). Видимо, до революции их называли как хотели, а после, когда дошли руки — так, как правильно. Большая же часть незнакомых названий, судя по всему, колонии европейских государств, после получения независимости вернувшие себе старые названия.
Примерно та же ситуация была и в Европе — знакомые государства, знакомые города. Разве что почти всех большевики подозревали в агрессивных намерениях. Даже Эстонию. Единственное государство, которое считалось почти союзником — как ни странно, Германия.
Чем ближе к России — СССР — тем страньше и страньше…
Польша на карте была гораздо крупнее, чем помнилось Сергею. На ее территории находились и Брест — исконно белорусский город и Львов — вообще столица украинских националистов. Еще Сергей обнаружил город Вильно — судя по всему, Вильнюс — и тоже не в Литве, а в Польше.
Литва, Латвия и Эстония, как уже знал Сергей, в состав СССР не входили — а как же «софетская оккупация»? — были государствами независимыми, хотя тоже немного шизофреническими.
Литва, например, имела столицей Каунас, а не Вильнюс, который здесь был польским, да к тому же Литва в 1918 году пыталась стать королевством. При этой новости Сергея пробил смех.
Латвия и Эстония отхватили себе часть исконно русских земель. В Латвии параллельно с русской гражданской войной прошла своя собственная внутренняя гражданская война. Хотя, казалось бы, где им там воевать, страна — не развернешься?
К тому же во всех прибалтийских странах советская власть уже устанавливалась! Были созданы соответственно Литовская, Латвийская и Эстонская ССР, однако просуществовали они недолго и сейчас это были три демократических государства.
Возможно, подумал Сергей, в этой реальности большевики их не смогли захватить, поэтому они и не в СССР? Так, что ли?
Еще больше странностей было внутри самого СССР.
Белоруссия была, во-первых, гораздо меньше: граница с Польшей проходила почти у самого Минска. И ладно бы только это, можно объяснить, что часть белорусских земель досталось Польше. Но почему не менее белорусский Гомель — на территории России?
Вторая и самая большая странность Белоруссии — ее герб. Как узнал Сергей, на гербе были надписи на четырех государственных языках БССР. Русский (понятно), белорусский (понятно), польский (странно, но понятно) и… идиш! Как,
Украина тоже находилась не в собственных границах. И если западный кусок вместе со Львовом еще можно было бы объяснить агрессией Польши, российский Крым — тем, что Сергей помнил, что Крым Украине отдали как раз при Советской власти (Сталин, кажется, хотя, может, и нет), то почему столица Украины — Харьков?! Если Киев — вот он, в той же самой Украине находится? Интересно, а в Харькове есть майдан? Если что?
Границы России — РСФСР — тоже временами находились в неожиданных местах. Если отсутствие Калининградской области вполне понятно: Калининград это бывший Кёнигсберг, а область — бывшая часть Германии, захваченная в войну… в Великую Отечественную, то есть еще не захваченная. А вот почему граница с Финляндией так близко от Питера… тьфу, Ленинграда? И где Выборг?
С городами России путаница была еще та. Ладно названия типа Троцк вместо Гатчины или знаменитый в будущем Сталинград вместо Волгограда. Понятно, что большевики часть городов переименовывали в честь друг друга. Хотя и с этим не все так просто. Вот, например, Тверь. При большевиках в мире Сергея она называлась Калинин, надо полагать, в честь того дедушки с айболитовой бородкой — председателя ВЦИК — в честь которого потом назвали Кёнигсберг. А здесь она как Тверью была так Тверью и осталась.
А вот город в Сибири — Новониколаевск. Это что? В мире Сергея такого города не было. А здесь был.
Или вот Краснококшайск, не такой уж маленький городок. Это что? Даже если предположить, что Сергей его не знает, потому что потом ему вернули прежнее название. Так его прежнее название — Царевококшайск. А Новониколаевск так и назывался, его не переименовывали.
Можно предположить, что в мире Сергея оба города получили от большевиков какие-то другие названия, под которыми он их и знал.
Добили же Сергея всего два маленьких государства.
Немецкая республика на Волге и народная республика Танну-Тува на границе с Китаем.
В мире Сергея ни того ни другого не было.
Сергей понял, что он устал удивляться. И так все ясно.
Если в остальном мире все изменения географии можно объяснить произволом большевиков при составлении карт — почему надписи «Соединенные штаты Америки» нет на карте? — то в СССР изменения затронули и границы и языки и даже само существование государств. Значит, что?
Значит, причина развилки — в СССР.
Сергей нашел ее.
Газета «Правда», номер 87 от 16 апреля 1925 года.
«Некоторые товарищи, исходя из факта дифференциации деревни, приходят к выводу, что основная задача партии — разжечь классовую борьбу в деревне. Это неверно. Это — пустая болтовня…»
«…как включить крестьянство в систему хозяйственного строительства? Через кооперацию…»
«Таковы пути и дорожки, через которые медленно, но основательно должно включаться крестьянское хозяйство в общую систему социалистического строительства.»