Неискушенные сердца
Шрифт:
В ту ночь она задернула занавеси вокруг их супружеской кровати и легла в постель, наслаждаясь одиночеством. А почему бы и нет? В конце концов, она — леди Кокберн. Ее положение обещает хорошую жизнь и дает на нее право. Нет, не станет она прозябать в его тени, съежившись под насмешливым взглядом! Парис ведь верно сказал — он и пальцем ее ни разу не тронул. А если резок на язык, так черт с ним, она ответит ему тем же!
Табризия перестала думать о Парисе и переключилась «а Шеннон. Завтра она отправит приглашение Черному Дугласу и посмотрит, как станут развиваться события Никогда ей не приходилось
Въехав на холм, с которого был виден замок, Парис оглядел бойницы и двор, пытаясь высмотреть одну-единственную фигурку. Но если он ждал, что жена выбежит навстречу, то был жестоко разочарован.
Парис поставил лошадь в конюшню и увидел Троя, только что вернувшегося с охоты. Вместе они пошли наверх. Табризия была окружена сестрами. Все громко смеялись над тем, как она изображала датский акцент королевы. Парис подошел обнять ее, и она умолкла на полуслове. Он с обожанием чмокнул ее в макушку, а она густо покраснела. Парис засмеялся.
— Кстати, вы знаете, она была единственной дамой при дворе, которая краснела!
— Ну, то, что ты делаешь и говоришь, может вогнать в краску и моряка, — хмыкнула Шеннон.
Табризия собралась с духом.
— Добро пожаловать домой, милорд! Я рада, что ты не задержался. Я послала письмо твоему другу Джеймсу Дугласу с приглашением в Кокбернспэт.
Парис прищурился и посмотрел на жену.
— Благодарю тебя, моя радость, если ты старалась ради меня.
— О нет, вовсе нет. Я думаю, нам стоит почаще развлекаться. Девушки не видели его несколько лет, и мне весело в его компании.
— Тебе? — спросил он. — Насколько я помню, ты всего раз видела моего друга Черного Дугласа и назвала его тогда не самым лестным именем.
— О нет, ты ошибаешься. Он был одним из претендентов на мою руку перед поездкой в Англию, ко двору, — пояснила Табризия.
Парис подхватил ее на руки и улыбнулся сестрам.
— Надеюсь, вы нас извините? Может быть, мы присоединимся к вам позже, за ужином.
Табризия так испугалась, когда муж схватил ее, что бросила на него вопрошающий взгляд, пытаясь выяснить, в каком он настроении. В большой спальне он резко поставил ее на ноги и строго спросил:
— Скажи правду и без всяких женских лживых ужимок: Джеймс действительно делал тебе предложение?
— Да, — призналась Табризия, опасаясь, что он потеряет контроль над собой.
Пораженный, Парис уставился на нее.
— И почему ты ему отказала? Он дважды граф и в шестнадцати поколениях барон! Он лучшая партия во всей Шотландии.
Ну что ей было делать? Не сообщать же ему, что отказала Джеймсу лишь из-за безумной любви к его лучшему другу! И Табризия уклонилась от ответа. Она сказала: — Я знаю, как хорош этот улов, именно поэтому предназначаю его Шеннон. Она готова кинуться на Логана, но заслуживает лучшего. Парис нахмурился.
— А ты уже говорила с Шеннон?
— Нет. Когда это Кокберны слушались чьих-то советов? Все, что надо, — свести их. Они прекрасно подходят друг другу.
Парис посмотрел на нее
— Ну прямо как мы — понизив голос, проговорил он.
Она торопливо отпрянула от него.
— Я не хочу, чтоб ты так обращался со мной на глазах
Парис пошел за ней и грубо схватил за руки.
— Я буду трогать тебя, где и когда захочу. Ты — моя жена, Табризия. Пора привыкнуть.
Жар его руки воспламенил Табризию. Она думала, что Парис собирается поцеловать ее, и смотрела на его рот, представляя, как он принимается к ней. Дрожь охватила ее тело. Она целиком в его власти! Снова и снова она убеждалась в этом. Однако после того, единственного раза на корабле близости между ними нет. Страстное напряжение стало невыносимым. Кожа и грудь Табризии были сейчас так чувствительны, что она слышала, как шуршит шелк нижнего белья, поднятый вздыбившимися от вожделения сосками. Когда Парис подошел ближе она жарко покраснела. Ей хотелось спровоцировать его — пусть даст волю рукам…
Не зная ее истинных чувств, сам Парис чувствовал себя еще хуже. Он пребывал в постоянном полувозбуждении, которое заставляло его ругаться про себя тысячу раз за день. Даже когда они внезапно встречались глазами, кровь неистово бурлила в нем, и переполнявшая его страсть рвалась наружу. Он уже подумывал — не взять ли Табризию против ее воли, чтобы унять чувственный голод.
Прискакал гонец и сообщил, что Кокберны могут ожидать Джеймса Дугласа через два дня. Табризия придумала замечательный обед. В честь Дугласа она велела приготовить традиционную голову кабана вместе с дюжиной разной дичи, в том числе парой диких фазанов. В кладовой ждали своего часа самые разнообразные напитки, которые только можно вообразить. На столе будет все — от дымящегося пунша до бренди со взбитыми яйцами и сахаром. Венцом пиршества станет пудинг с жирным двойным кремом. Табризия сообщила девушкам, что Джеймс Дуглас приедет на несколько дней, все с нетерпением ждали его. Шеннон вспомнила, что когда она была маленькой девочкой, Джеймс подбрасывал ее в воздух со словами: «Вот она, моя малышка!» Перед самыми сумерками в сопровождении дюжины людей прибыл Черный Дуглас. Парис ждал его за столом, а Трой повел людей Джеймса в бараки на постой, горя от нетерпения сыграть с ними в кости.
— Пошли в оружейную, я расскажу тебе о планах короля насчет Шотландии, — приветствуя его, предложил Парис.
Джеймс улыбнулся.
— Прежде чем перейдем к делу, дай-ка мне поднять тост за новобрачного. Ты не тратил времени зря, старина!
— Ну, ты и сам развлекался, как я слышал, — засмеялся Парис.
— И ты можешь за это осудить старого друга? У меня же не было никаких шансов! Я знал, что она сгорает по тебе.
— И поэтому сбежала в Лондон?
Джеймс посмотрел на Париса и со значением изрек:
— Женщина убегает так, чтобы мужчина мог ее догнать.
— Видимо, во мне есть что-то, перед чем нельзя устоять, — хмыкнул Парис.
Джеймс весело ухмыльнулся.
— Это твоя борода, — констатировал он и взялся за свой темный подбородок.
Парис рассказал о встрече с королем, о разговоре насчет размещения солдат, подтвердил, что это факт, а не слухи Не утаил он и того, как ему было велено подписать договор о мире и как его выгнали за стычку с Джоном Гордоном.
— Сколько времени, думаешь, осталось до подписания бумаги? — спросил Джеймс.