Неиспользованный пропуск

Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис

Вирджиния задумалась.

– Сперва, - начала она, - я попала в восточное отделение. Там все необыкновенно роскошно - как в цветном кино. Все женщины носят прозрачные шаровары, чадру и массу драгоценностей. А мужчины все бородатые и в чалмах, и вокруг каждого толпа женщин, будто они хотят получить автограф. На самом же деле автографами тут и не

пахнет. Время от времени мужчина выбирает из толпы какую-нибудь красотку (но, конечно, не тебя) и с ней удаляется, а тебе приходится искать другого, вокруг которого своих баб полно, и они злятся, если втискиваешься в их толпу. Ужасно обидно получается.

– И это все?
– спросила Аманда разочарованно.

– Более или менее. Ну, можно еще, конечно, кушать рахат-лукум.

– Но ведь это совсем не то, что я думала!
– прервала ее Аманда.

– Видишь ли, там есть и другие отделения. Вот в скандинавском, например, все совершенно по-другому. В этом отделении все время уходит на то, чтобы бинтовать и промывать раны героям да еще варить им бульон. Хорошо тем, у кого есть хоть какое-нибудь медицинское образование, а по мне так там слишком много крови. К тому же эти герои - те еще типы, даже не взглянут на тебя. Они или хвастаются своими подвигами, или лежат пластом, а то вскакивают и отправляются получать новые раны. Такая тоска!

– Это ведь совсем не то...
– начала было Аманда, но Вирджиния продолжала:

– Однако самая отчаянная скука - в отделении нирваны. Сплошь одни интеллектуалы. Женщин туда вообще не пускают, даже вывеска висит на стене, но я все-таки заглянула через забор. А там...

Но Аманда решительно прервала ее.

– Когда я говорю о рае, - сказала она, - я имею в виду тот самый обыкновенный рай, о котором нам рассказывали в детстве, но никогда толком не объясняли, как он выглядит.

– Ах, этот...
– протянула Вирджиния разочарованно.
– Но, милочка, там все так чопорно, что ей-богу не советую. Сплошь хоровое пение псалмов. Конечно, все в наилучшем

стиле, но уж слишком серьезно. И музыка однообразная - одни трубы и арфы. И все ходят в белых платьях. Все ужасно, как тебе это сказать, антисептично? Нет, аскетично! А потом, у них там закон, запрещающий жениться, представляешь? Поэтому никто даже не осмеливается пригласить тебя после концерта в кафе - боятся, что их арестуют. Святым, конечно, все это очень нравится...
– тут она остановилась.
– А ты часом не святая?

– Н-не думаю, - ответила Аманда не слишком уверенно.

– Ну, если нет, то я искренне не советую тебе туда соваться.

Вирджиния продолжала свой рассказ. Аманда слушала ее с растущей тревогой. Наконец не выдержала:

– Неправда все это, неправда!
– закричала она.
– Ты нарочно так говоришь, чтобы испортить мне настроение. Я так радовалась, что попаду на небо, а теперь... Это просто подло и жестоко с твоей стороны.
– На глаза Аманды навернулись слезы.

Вирджиния смотрела на нее молча. Затем снова заговорила:

– Но, Аманда, дорогая, ты же просто ничего не понимаешь. Ведь все, что я тебе рассказала, весь этот рай - он только для мужчин, а для женщин - это же сущий ад! Не знаю почему, но до сих пор никто так и не удосужился спроектировать рай для женщин. Честно говоря, я бы на твоем месте держалась подальше от этого мужского рая. Между нами девочками говоря...

Тут Аманда больше не могла сдерживать слезы и разрыдалась, уткнувшись носом в подушку. Когда же она подняла голову, Вирджинии уже нигде не было. Аманда поплакала, поплакала и уснула.

Но все, что она узнала от Вирджинии, так на нее подействовало, что неожиданно для всех Аманда стала поправляться. А когда выздоровела окончательно, вышла замуж за бухгалтера, который представлял себе рай в виде компьютера, что, согласитесь, для молоденькой женщины не представляет ровно никакого интереса.