Неисповедимый путь
Шрифт:
Было похоже на то, что он хотел избавиться от них, или притвориться, что ничего не произошло. Мы в поисках Вилла обыскали весь дом, искали в лесу, под террасой, во всех мыслимых местах. Мы искали кости в печке, опускали водолаза в колодец рядом с домом, даже протралили озеро Симмс. Мы искали и в этой угольной куче тоже…
Но мы никогда не искали в земле под ней, — он снял шляпу и почесал затылок. — Там-то и находилось тело Вилла все это время, в мешке. Похоже, что его забили насмерть чем-то вроде лопаты, у него были переломаны все кости. Да, это сраное дело чертовски… Простите
Должен был что-нибудь предпринять…
— Не было необходимости.
— Вы…
Знаете, что про вас рассказывают, правда? Я тоже слышал эти рассказы, но никогда не придавал им значения, — его губы с трудом складывались произнося малопонятные слова. — Так это правда?
Рамона не ответила. Она знала, что он отчаянно хочет понять, узнать ее секреты, и на мгновение ей захотелось довериться ему, потому что может быть — только может быть — внутри этого медвежьего вида человека тлеет искра его собственного Неисповедимого Пути. Но потом мгновение прошло, и она поняла, что больше не доверится ни одному человеку в Готорне.
— Я не верю в духов! — негодующе произнес шериф. — Это…
Сказки для дураков! Но ответьте мне только на один вопрос: как Билли узнал, что Вилл Букер находится под угольной кучей?
Последовала долгая пауза, во время которой тишину нарушало только кваканье лягушек и стрекотание сверчков. Наконец Бромли произнес:
— Потому что он такой же, как вы, так? Рамона слегка приподняла подбородок.
— Да, — ответила она. — Как я.
— Но он всего лишь маленький мальчик! Во что…
Во что же превратится его жизнь, если он обречен видеть духов и… Бог знает кого еще!
— У вас к нам все, шериф?
Бромли неуверенно замигал, чувствуя, как из ее глаз изливается огромная сила.
— Да…
За исключением одной вещи. Джимми Джед Фальконер очень уважаемый и любимый в нашем округе человек, а его сын настоящий чудотворец. После того, как вы вскочили и стали кричать «Убийца», вам вряд ли избежать сети сплетен, которая на вас будет накинута.
— Сплетни? Это когда о ком-то говорят неправду? Тогда мне нечего беспокоиться, не так ли? Это он сам или кто-нибудь из его «Крестового похода» просил вас сказать мне это?
— Может, да, может, нет. Просто прислушайтесь к моим словам. Вот теперь у меня все. — Он пошел к своему автомобилю, но, открыв дверь, помедлил. — Вы понимаете, что у Билли жизнь здесь уже никогда не будет идти по-старому?
Он сел в автомобиль и поехал по направлению к шоссе.
Рамона подождала, пока автомобиль шерифа скрылся из виду, а затем взяла лампу и ушла в дом. Билли сидел на отцовском стуле, а на столе перед ним стояла лампа и лежала «Тайна пропавших друзей». Она поняла, что он должен был слышать каждое слово,
— Шериф Бромли нашел Вилла, — сказал Билли.
— Да.
— Но как же это мог быть Вилл, если Вилл уже умер?
— Я не думаю, что это был Вилл, которого ты знал, Билли. Я думаю, это была…
Какая-то часть Вилла, одинокая и испуганная, и она ждала от тебя помощи.
Билли задумался двигая челюстями.
— А я мог ему помочь, мама?
— Я не знаю, но думаю, что смог бы; я думаю, что он не хотел, чтобы его оставили лежать одного в подвале. Кому охота просыпаться в темноте, где вокруг нет ни единой души?
Билли долго обдумывал свой следующий вопрос, и наконец с трудом выдавил его из себя.
— Вилл попал в Рай или в Ад?
— Я думаю…
Он уже провел достаточно времени в аду, да?
— Да.
— Пойду приготовлю ужин, — сказала Рамона и погладила мальчика по щеке. После вчерашней ночи из его глаз исчезла веселость, но остались невысказанные вопросы. — Я подогрею овощной суп и организую кукурузные лепешки, подойдет?
— А папа не вернется домой?
— Вернется, рано или поздно. Но сейчас он испуган. Ты понимаешь, что не каждый мог видеть то, что осталось от Вилла Букера, и очень немногие могли помочь ему, как ты?
— Я не знаю, — неуверенно ответил Билли. Его лицо состояло из лоскутиков оранжевого света и черных теней.
— Как бы я хотела тебе помочь во всем этом, — тихо произнесла она. — Очень хочу, но есть вещи, которые ты должен понять сам. Но может быть…
Может быть, тебе сможет помочь твоя бабуля, потому что есть много вещей которые я сама не понимаю…
— Бабуля мне поможет? Как?
— Она начнет с самого начала. Она сможет переформировать тебя, также, как она формирует куски глины на гончарном круге. Она сформировала меня много лет назад, а ее папа сформировал ее. Твоя бабуля сможет научить тебя тому, чему я не смогу.
Он минуту поразмышлял над услышанным, нахмурив брови. Ему нравилось место, где жила бабушка — белый домик на трех акрах заросшей лесом земли с достаточным количеством извилистых тропинок — но что скажет отец?
— Когда мы поедем? — спросил он.
— Почему бы не завтра утром? Мы сядем в автобус около продовольственного магазина и к полудню будем на месте. Но мы поедем только в том случае, если ты этого захочешь.
— А чему я должен научиться?
— Особым вещам, — ответила Рамона. — Вещам, которым ты нигде больше не научишься. Некоторые из них будут легкими и веселыми, а некоторые…
Не будут; кое-что может даже причинить тебе боль. Ты стоишь на грани между мальчиком и мужчиной, Билли, и может быть некоторые вещи ты лучше поймешь этим летом, чем следующим.
Темное мерцание глаз Рамоны одновременно и тревожило Билли, и возбуждало его любопытство; это было все равно, что видеть что-то блестящее в дальнем уголке леса, который ты не осмелился пока исследовать.
— Хорошо, я поеду, — решил он.
— Тогда тебе нужно собрать кое-что из одежды, поскольку мы вероятно задержимся у бабушки на некоторое время. Возьми из своего стола нижнее белье и носки, а я пока соберу свои вещи. А потом мы поужинаем. Хорошо?