Неисправимый повеса
Шрифт:
Дэр когда-то был его закадычным приятелем, с чувством юмора, покоряющим своим цинизмом, пока женская добропорядочность не погубила его. Это был жуткий позор. Теперь они едва обменивались приветствиями, не считая встреч в парламенте или на каком-либо респектабельном приеме, которые маркиз посещал очень редко. Сент желал Дэру счастья, но лично для себя определенно не хотел подобной участи.
Как только маркиз показал рабочим, какие комнаты освобождать и куда относить ветхие вещи, ему стало, почти нечего делать. Вытащив из кармана фляжку, он прислонился
Эвелина задумывалась о его намерениях. У него тоже были вопросы по поводу ее побуждений. По крайней мере он знал, что делает и для чего. Стоит Принни согласиться расширить свой парк за счет приюта, и придется освободить здание. Завоевать расположение Эвелины и одновременно положить начало делу разрушения приюта — отнюдь не плохой способ плодотворно провести день.
Стая девиц в дальнем конце холла к полудню сократилась до горстки, и полдюжины кладовых были очищены от всего, кроме паутины и пыли. За последний час он заметил несколько пар юных глаз, следящих из-за дальнего угла за кипучей работой, но не обратил на них внимания. Хватит и того, что он давал им пищу и крышу над головой. Этот небольшой всплеск активности был организован мисс Раддик. Пусть она и объясняется с ними.
Еле ощутимый запах лимона достиг его ноздрей.
— Вы могли бы рассказать им, чем мы занимаемся, — сказала Эвелина, подойдя к нему.
— Чем вы занимаетесь, — поправил он. — Я здесь просто пытаюсь развеять скуку.
— И тем не менее отличная работа.
Она была страшно довольна собой.
— Мисс Раддик, — сказал он, — что бы вы ни замышляли, не думайте, что я буду слепо следовать за вами. Мои глаза широко открыты, и все, что я делаю, можете быть уверены, я делаю по своим собственным соображениям, а не по вашим.
— Я ничего не замышляю, а только пытаюсь помочь этим бедным детям. Полагаю, что по той же причине вы возглавляете совет попечителей.
Вот тут вы ошибаетесь. — Отделившись от стены, Сент взглянул Эви в лицо. — Моя драгоценная матушка оговорила в своем завещании, что член семьи Холборо обязательно входит в совет попечителей сиротского приюта «Заря надежды» в течение всего времени его существования. Я являюсь единственным оставшимся членом семьи Холборо, поэтому я здесь и заседаю.
Он постарался не слишком подчеркнуть фразу о «времени его существования» в своей речи, но она, судя по всему, была счастлива заметить совсем другое.
— Холборо, — сказала она тихо, как бы про себя. — Я и понятия не имела.
— Боже милостивый, мы ведь не родственники, не правда ли? — спросил он, нахмурившись. У него было предубеждение против интрижек с родственницами, не важно, насколько отдаленными. Кровосмешение могло бы ослабить их фамильную линию крови и вредно сказаться на всех членах семьи.
— Нет. — Она стряхнула задумчивость. — Просто я только что поняла, что не знала вашего родового имени. И вашего христианского имени тоже.
— Неужели? Майкл.
— Майкл, — повторила она, и он поймал себя на том, что
— Да. Обычное имя. Тупое и избитое. Но таково уж было воображение моей матушки.
— Это жестоко!
Он пожал плечами, с каждой минутой все более недовольный их разговором.
— Зато честно. Думаю, вы должны оценить это.
Эвелина продолжала смотреть на него.
— Вам неловко, верно? Я имею в виду, говорить о своей семье.
Она не знала, что заставило ее задать этот вопрос. По отношению к ней Сент вел себя заносчиво, самонадеянно и цинично. Но по какой-то причине ей показалось важным получить ответ.
— Я никогда не чувствую себя неловко, Эвелина, — тихо сказал он, медленно подступив еще на один шаг ближе. — Как мне сказали, у меня нет совести. Или что-то в этом роде.
Эви отступила на шаг назад, и не только из-за того, что маркиз подошел слишком близко, но и из-за хищного блеска, вспыхнувшего в его зеленых глазах. Рабочие, которых она наняла надень, слышали, без сомнения, каждое слово из их разговора, а лорд Дэр поручился только за их готовность выполнить работу. Он ничего не говорил относительно их готовности воздержаться от сплетен, если бы им случилось увидеть, как Сент-Обин целует ее.
— Вы просто насмехаетесь надо мной, — устало ответила она, стараясь изобразить веселость.
Он покачал головой.
— Я только предупреждаю вас. Ведь я уже говорил, что никогда не совершаю добрых дел задаром. Теперь я жду платы за мои сегодняшние труды.
— Я не просила вас помогать, — возразила она, прежде чем опомнилась и замолчала. Боже правый, было бы непростительной глупостью бросать ему вызов. Сент-Обин пока еще ни от чего не отказался, и вступать с ним в пререкания означало только одно: он ее или поцелует, или поднимет на смех, или оскорбит, — в зависимости от настроения.
— Нет, милая моя, именно вы просили меня посодействовать вашим затеям. И черт знает по какой причине, но я пошел вам навстречу. — Легкая, чувственная улыбка искривила его губы. — Но мы с дьяволом хорошие друзья, Эвелина Мария. И вам не следует искушать ни его, ни меня.
С присущей ему обманчивой легкостью Сент снова коснулся ее щеки, не спуская глаз со рта. Эвелина проглотила комок, застрявший в горле, но прежде чем она успела заикнуться о непристойности его поведения и заявить, чтобы он не смел снова целовать ее, Сент ласково коснулся шеи, пробежался по ней пальцами до самого затылка — и вернул руку назад с любимым ожерельем Эви.