Неистовая Лаки

Коллинз Джеки

– Давай лучше поговорим о тебе. Был ли ты когда-нибудь женат?

– Нет, – настороженно ответил он.

– Никогда? – переспросила Лаки, недоверчиво качая головой. – Сколько же тебе лет?

– Сорок семь.

– Хм-м-м… Это означает, что ты либо очень умен, либо обладаешь каким-то ужасным пороком.

Алекс поднял свой бокал.

– Может, ты еще и психоаналитик?

– Мужчина, доживший до таких лет холостяком, должен иметь какой-то крупный изъян. Иначе какая-нибудь женщина подцепила бы тебя уже давным-давно.

– Ответ

очень прост. Я еще не встретил никого, с кем был бы готов прожить до конца дней.

– А со мной это случалось трижды. После первого раза, скажу тебе, к этому уже относишься гораздо проще. Начинаешь беречь нервы.

– Первым был…

– Крейвен Ричмонд. Сынок сенатора Питера Ричмонда. Вот уж мудак-то, прости, Господи! Меня за него выдал Джино. Питер был ему кое-чем обязан.

– Представляю, какой был должок!

– Да уж.

– Может, расскажешь?

– Нет – пока не узнаю тебя получше.

– А после Крейвена?

– Димитрий Станислопулос – человек, который по возрасту годился мне в отцы. Он, кстати, и был отцом моей лучшей подруги, Олимпии. – Лаки улыбнулась своим воспоминаниям. – Знаешь, этакие две маленькие скверные девчонки, на пару сбегавшие с уроков.

– Да, похоже, ты и в самом деле была той еще штучкой.

– Так или иначе, будучи замужем за Димитрием, я как-то раз застала его в постели с Франческой Ферн – оперной дивой. Она была главной соперницей Марии Каллас и весьма требовательной дамочкой. Он не хотел расставаться со мной, но – черт! – был готов продать душу за то, чтобы трахаться с ней.

– Глупец.

– А после Димитрия был Ленни. – Лаки помолчала, и глаза ее подернулись дымкой. – Ленни стал частью меня самой. Мы были всем друг для друга. Господи, как я его любила! – Ее невидящий взгляд был устремлен на собеседника. – А у тебя когда-либо существовали хоть с кем-то такие отношения?

– Нет, – с грустью произнес Алекс.

– Удивительное чувство, – мечтательно Знаменитая оперная певица проговорила Лаки. – Какая-то непостижимая химия души…

– Наверное, все это сильно ранило тебя: автокатастрофа, утрата Ленни…

– Подобные вещи не могут не ранить, – ответила она, резко потянувшись к бокалу. – Я еще никому не говорила об этом, но выяснила, что Ленни мне изменял. В его гостиничном номере я нашла фотографии: он и повисшая на нем голая блондинка. И еще несколько снимков – она же, голая и в разных позах. Они лежали в тумбочке рядом с кроватью. Муж явно провел с ней ночь накануне моего приезда. Не понимаю только, почему он не замел все эти следы. Решил, наверное, что горничная уберет в номере, когда он поедет за мной в аэропорт. – Лаки глубоко вздохнула. – Так или иначе, но мне было очень тяжело. Потому что я… я верю в супружескую преданность. Ты можешь трахаться сколько угодно, пока ты холост, но после того, как на ком-то женился.. Для меня это – непреодолимый барьер.

– А-а… –

протянул Алекс. – Значит, ты придерживаешься старомодных взглядов?

– А что в этом плохого? – страстно возразила она, уже жалея, что так неосмотрительно раскрыла душу. – Мы живем в стране, где все считают абсолютно нормальным, когда мужчина выходит на улицу и начинает трахаться со всеми подряд только потому, что он – мужчина. А я считаю это мерзостью. Я любила Ленни, а он меня предал. Это бесчестно!

Лаки умолкла и закурила новую сигарету, злясь на себя за собственную горячность. Если она продолжит и дальше в том же духе, Алекс будет считать ее законченной неудачницей.

– Эй, я что-то начинаю трезветь, – сказала она, быстро придя в себя. – Давай-ка выпьем еще по одной.

– Ты, кажется, сейчас взорвешься. Лаки. Она смерила его холодным взглядом.

– Бывают моменты, когда нужно выпустить пар, Алекс.

– Я понимаю. Все в порядке.

Лаки щелкнула пальцами, подзывая бармена, и, когда тот, шаркая ногами, подошел, помахала перед его носом двадцатидолларовой бумажкой.

– Передайте это Умопомрачительной мисс Дэйзи. Мы хотим, чтобы она к нам присоединилась. И принесите мне еще одну двойную текилу.

– Зачем тебе это нужно? – поинтересовался Алекс, недоуменно наморщив лоб.

– Хочу узнать, как эта безобразная баба с роскошным телом дошла до жизни такой. А разве тебе не интересно?

– Мне гораздо интереснее познакомиться с Джино.

– И туда доберемся, не волнуйся. В их разговор вклинился поклонник Джона Траволты. На нем была желтая рубаха и грязно-коричневые штаны.

– Из Лос-Анджелеса? – осведомился он и поскреб кончик носа грязным ногтем.

– Как вы догадались? – наигранно удивилась Лаки, широко раскрыв глаза.

Он взял со стойки бутылку пива и застенчиво потер пальцем оставшийся мокрый круг.

– Потому как не похоже, что вы – из здешних мест.

– Ах, черт! – воскликнула Лаки, уже почти флиртуя с туземцем. – А я-то думала, что органично впишусь в здешнее общество. Парень гоготнул.

– Меня звать Джед. Это местечко – самое классное в округе, – похвастал он. – Верно сделали, что завернули сюда.

– Правда? – спросила Лаки, одарив придурка восхищенным взглядом своих черных глаз.

Джед наклонился к ней поближе и оскалился.

– Ты что, из этих… голливудских актрисок?

Алекс почувствовал тяжелый дух тухлятины, шедший из пасти этого дегенерата.

– Она со мной, – вмешался он, – и третий нам не нужен. «Поэтому, – хотелось добавить ему, – захлопни свое хайло и мотай отсюда, говнюк!»

– Ну-ну, – примирительно пробубнил Джед, отстраняясь назад. – Все в порядочке. Никаких обид!

– Лаки, – тихо проговорил Алекс, – мне вовсе не хочется ввязываться в драку, поэтому сделай одолжение и перестань, пожалуйста, провоцировать эту деревенщину.