Неистовая страсть
Шрифт:
— Это она все изменила, когда ударила меня своим вонючим ведром, — проворчал Данза. — Скажи, что еще мне оставалось делать? Ведь она начала орать во всю глотку.
Кейн пожал плечами:
— Я надеялся, что похищение пройдет тихо, без шума.
— Прости, не получилось, — в раздражении ответил Данза.
Кейн внимательно посмотрел на приятеля:
— Данза, но как эта девушка умудрилась ударить тебя ведром с помоями? Мне представлялось, что в три часа ночи она должна была находиться в постели и сладко спать.
— Ха! Выходит, ты о ней совершенно ничего
Кейн пристально посмотрел на друга и вдруг рассмеялся.
Индеец покосился на лежавшую у их ног девушку и проворчал:
— Ты полагаешь, это очень смешно? Уверяю тебя, я ничего смешного не заметил.
— Возможно, — кивнул Кейн. — Но дело в том, что я вижу то, чего не видишь ты. Если бы ты увидел все со стороны, Данза, то наверняка умер бы от смеха.
Индеец молча уставился на Кейна. Потом сквозь зубы проговорил:
— Сомневаюсь, что ты стал бы смеяться, если бы тебе в лицо выплеснули ведро с помоями.
Рэнсом пожал плечами и перевел взгляд на девушку, по-прежнему лежавшую без движения. Правда, грудь ее вздымалась, так что Кейн не опасался за жизнь пленницы — судя по всему, она неплохо перенесла выпавшее на ее долю испытание.
Кейн в задумчивости смотрел на Дженни Эллисон. К сожалению, все произошло не так, как он замышлял, и теперь он не знал, как поступить. А до рассвета оставалось не больше часа, и следовало срочно принять решение.
Отвернувшись от девушки, Кейн взглянул на индейца:
— Я отправлюсь в Бракстон, Данза, а ты тем временем свяжи ее.
— Связать? — удивился Данза. Кейн кивнул:
— И покрепче. У нее ужасный характер.
Дженни застонала и с трудом открыла глаза. У нее жутко болела голова и почему-то затекли руки. Но где же она? Чуть шевельнувшись, Дженни почувствовала, что лежит на чем-то твердом. Затем повернула голову и, увидев сидевшего у костра человека, тотчас же все вспомнила — как вышла с ведром на заднее крыльцо и как наткнулась на краснокожего. О Господи, неужели ее и впрямь похитил кровожадный индеец? Но зачем? В этом ведь не было никакого смысла…
Дженни попыталась приподняться, но тут же поняла, что ее крепко связали по рукам и ногам. «Но почему? Чего он хочет? — подумала девушка. — Может, он полагает, что у меня есть богатые родственники, которые смогут заплатить за меня выкуп?»
Собравшись с духом, она повернулась так, чтобы получше видеть индейца, и спросила:
— Кто вы?
Краснокожий повернулся к ней и внимательно посмотрел на нее.
— Зачем вы привезли меня сюда? — снова спросила Дженни. — Чего вы от меня хотите? — Похититель молчал, и девушка, повысив голос, продолжала: — Так кто же вы? У вас есть имя?
Тут он наконец-то опять к ней повернулся и пробормотал:
— Почему белые люди не могут обходиться без имени? Зачем тебе знать мое имя?
Девушка на мгновение смутилась, но тут же ответила:
— Я хочу знать, как к вам обращаться. Я же не могу называть вас… просто индеец, правда?
Он пожал плечами:
— Почему бы и нет?
Дженни ненадолго задумалась, потом вдруг заявила:
— Просто индеец — это было бы невежливо. Похититель громко расхохотался, затем сказал:
— В таком случае можешь называть меня Данза.
— Данза? Это по-индейски?
— Данза, вот и все. Кроме этого, тебе ничего не нужно знать. — Он снова повернулся к костру.
Дженни кое-как откинула с лица волосы и поморщилась от боли — ей казалось, что путы все сильнее впиваются в ее руки и ноги. К тому же лежать на голых камнях было не очень-то удобно. А этот краснокожий, похоже, не собирался ее развязывать.
Решив, что глупо было бы молчать, Дженни закричала:
— Я требую, чтобы вы немедленно меня отпустили! И требую, чтобы вы доставили меня домой!
Индеец вновь к ней повернулся, однако промолчал. Дженни же, забыв о страхе, продолжала:
— Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в своих действиях. Если нет, то имейте в виду: к восходу солнца в Бракстоне поднимется переполох и меня начнут искать! Моя тетя сообщит шерифу, и он с отрядом добровольцев отправится на поиски. Так что вас ждут серьезные неприятности!
Эти ее слова не произвели на индейца ни малейшего впечатления.
— Вас поймают, мистер Данза, если это ваше настоящее имя. Да, поймают, и вы предстанете перед судьей, если только кто-нибудь не пожелает расправиться с вами до суда. Так что вас вздернут на виселице и…
Тут Данза вскочил на ноги и заорал:
— Ты когда-нибудь замолчишь или нет?!
Дженни заметила, что лицо индейца потемнело от гнева, но она уже не в силах была остановиться.
— Я не собираюсь молчать! — прокричала девушка. — Я не преступница, а вот вы… Если у вас есть хоть капля здравого смысла, вам лучше отпустить меня до того, как…
В этот момент индеец подбежал к ней, но Дженни еще громче закричала:
— Нет, не смейте ко мне прикасаться!
Она попыталась ударить его связанными ногами, но индеец, не обращая внимания на сопротивление девушки, с легкостью поднял ее одной рукой, схватив за запястья. В следующее мгновение он отпустил ее, и Дженни, не удержавшись на ногах, рухнула на камни. Из горла ее вырвался стон, и Данза, решив, что пленница уже не окажет сопротивления, снова склонился над ней. Однако Дженни, изловчившись, ударила его в лицо связанными руками. Данза вскрикнул от боли и, в ярости схватив девушку за волосы, откинул назад ее голову. Он держал ее в таком положении до тех пор, пока она не затихла.