Неистовая страсть
Шрифт:
Пока Джонни стоял, низко склонившись над ней, силясь расслышать ее шепот, Кейн отвел доктора к изножью кровати. Он не представлял, что на него так повлияет ужасный вид Дженни — ему трудно было на нее смотреть.
Да, он никогда не думал, что когда-нибудь снова испытает к кому-то теплые чувства, особенно к девушке, в поисках брата которой объездил полстраны. Но она действительно была ему дорога. Дорога настолько, что он ощутил приступ нестерпимой боли, когда подумал, что, возможно, Дженни умирает. В груди словно поднялась удушающая
Судорожно сглотнув, Кейн спросил:
— Доктор, можно мне с ней сейчас поговорить? Пока она не…
Перед тем как ответить, доктор как-то странно на него посмотрел.
— Конечно, можно. Только не слишком ее утомляйте. Она очень слаба.
Молча кивнув, Кейн подошел поближе к Дженни — та в этот момент шептала брату на ухо:
— И я не хочу, чтобы он знал, что это была я. Джонни смерил Кейна насмешливым взглядом и ответил:
— Хорошо, Дженни. Только мне кажется, что теперь это не имеет значения.
«О Господи, — думал Кейн, — неужели я теряю ее, едва успев найти, едва успев осознать, как много она значит для меня? Я никогда ей не говорил, что люблю ее».
— Кейн, — прошептала Дженни, стискивая его руку с удивительной силой, — я все испортила, правда?
Он покачал головой:
— Нет, милая. Все в порядке.
– Но…
— Никаких «но». Я поймал Доусона, и его вздернут на виселице за то, что он убил моего друга. — Кейн сделал паузу, затем, решив, что поступит правильно, если сообщит ей об этом, добавил: — Твоему брату повешение не грозит. Он обещал, что после выхода из территориальной тюрьмы начнет вести честную жизнь. Так что не беспокойся, остаемся только мы с тобой.
Когда Джонни попытался возразить, Кейн незаметно пнул его ногой и многозначительно посмотрел на него, давая понять, что Дженни не должна умереть с мыслью о том, что ее брата вздернут.
— О, я так рада, — прошептала она. — Ты сказал… мы с тобой? Что это значит? Что ты хотел этим сказать?
Кейн крепко сжал ее руку. Он никогда не произносил эти слова и даже никогда не адресовал мысленно другим женщинам, поэтому не знал, сумеет ли придать голосу должную искренность, но решил постараться.
— Я люблю тебя, Дженни, — проговорил он и тут же с удивлением обнаружил, что не лукавит. — Я люблю тебя, — повторил он более твердо.
Ее огромные глаза, казалось, стали еще больше.
— Правда? — Когда он утвердительно кивнул, по щекам Дженни покатились слезы, и она всхлипнула. — О, Кейн, я тоже тебя люблю!
Больше он выдержать не мог. Кейн медленно передал руку Дженни ее брату, чувствуя, что должен немедленно отойти от ее постели, иначе сам разрыдается. А рейнджер не мог плакать как ребенок, тем более в присутствии посторонних.
Кейн снова отвел доктора в сторону. Наверное, ей осталось жить не так уж много времени, но он должен был знать, сколько именно.
— Сколько ей еще осталось, доктор?
Доктор ненадолго
— Лет тридцать или сорок, полагаю. Если, конечно, она в дальнейшем воздержится от участия в перестрелках.
Кейн замер на несколько секунд. Потом, когда до него наконец-то дошел смысл сказанного, вздохнул с облегчением. Однако тотчас же возникло ощущение, что его одурачили.
— Значит, она не умирает? — спросил он, недоверчиво глядя на доктора.
Доктор с улыбкой покачал головой, и Кейн перевел взгляд на Джонни. Тот, казалось, был вне себя от радости. Он, как видно, понял, что вынудило Кейна признаться в любви, а также сказать Дженни, что ее брата не повесят. Широко улыбаясь Кейну, Джонни проговорил:
— Как вы полагаете, сэр, в какой тюрьме мне придется отсидеть свой срок?
— Проклятие! — прорычал Кейн, выходя из комнаты.
— Ты никогда не убедишь меня в том, что не сговорилась с доктором, — проворчал Кейн. — Видимо, сговорилась, чтобы спасти брата, верно?
Дженни, лежавшая на широкой постели гостиничного номера, рассмеялась.
— Ты сожалеешь об этом? — спросила она.
— Да. Временами.
— Но почему? Джонни не виноват… Мне кажется, его можно совсем освободить от наказания. Ведь я так быстро поправилась…
Кейн пожал плечами:
— Все-таки он виноват. Потому что нажал на курок. Однако Кейну пришлось признать, что Техасский Изменник оказался вовсе не таким уж злодеем. Скорее он напоминал провинившегося мальчишку. «И все же ему придется провести два года в территориальной тюрьме, — думал Кейн. — Джонни Эллисон заплатит за свои преступления, и никакие увещевания со стороны Дженни не убедят меня окончательно освободить его от наказания».
— Ему не так повезло, как Гилберту и Пруитту, — заметил Кейн.
Эту парочку оставили у шахты. Когда же Данза вернулся за ними, их и след простыл. Только небольшая лужица запекшейся крови указывала то место, где лежал Гилберт.
Тут Дженни вдруг нахмурилась, и Кейн спросил:
— Тебя что-то тревожит, не так ли? Дорогая, в чем дело?
Она пожала плечами:
— Неужели так заметно?
— Очень даже заметно. Так что же тебя тревожит? Дженни похлопала ладонью по постели:
— Иди сюда. Давай поговорим, Кейн.
Кейн осторожно присел на край постели и заглянул Дженни в глаза. Она же вдруг выпалила:
— Ты знал, что я предала тебя в Додж-Сити? Кейн ухмыльнулся и пробормотал:
— Предала? Мне кажется, ты преувеличиваешь. Дженни энергично покачала головой:
— Нет-нет, это правда. Но в тот момент я так не считала. Не считала, что предаю тебя. Все произошло… слишком быстро. Я просто не понимала, что нарушаю данное тебе обещание. — Она умолкла и посмотрела на него с мольбой. — Кейн, я так долго мучилась из-за этого. Я чувствовала, что серьезно подвела тебя, но не знала, как сказать тебе об этом. Ты понимаешь меня?