Неистовое сердце

Кэссиди Карла

– Дай волю своим чувствам, – шептал он, нежно гладя ее удивительные волосы.

Джадд держал ее крепко, надеясь, что в его объятиях она найдет утешение. Он держал ее и тогда, когда рыдания прекратились, а остались лишь отдельные судорожные всхлипы.

Джадд продолжал держать ее, когда закончилась гроза. В эту ночь он еще долго прижимал ее к себе.

– Джинджер! – закричал Джадд, уставившись в открытую банку с краской, стоящую перед ним. – Джинджер, я думаю, ты ошиблась.

Джинджер вышла из задней двери, неся кисти.

– То есть как – ошиблась? – спросила

она раздраженно, она была не в духе с утра.

– Это голубая краска.

– Ну да, – ответила она, передавая ему одну из широких кистей.

– Дом – белый.

– Очень хорошо, Джадд. А трава – зеленая, и небо – голубое.

– Ты же не собираешься красить дом в голубой цвет? – Он смотрел на нее с ужасом. – Фермерские дома белые.

– Это государственный закон или местный указ? – спросила Джинджер, наслаждаясь его растерянностью.

После прошлой ночи, когда Джинджер дала волю своим чувствам и проявила слабость, она пыталась соблюдать дистанцию. Они тогда вернулись очень поздно. Сразу разошлись по своим комнатам, не разговаривая, И, как уже было раньше, сегодня утром никто из них не признал, что ночью между ними произошло нечто важное.

Но теперь, видя, как он возмущен ее идеей покрасить дом в голубой цвет, она почувствовала небольшую трещину в своей броне.

– Я хочу, чтобы дом был голубым. И еще я подумываю покрасить коровник в персиковый. – Она тщательно контролировала выражение своего лица.

– Персиковый?! Ты хочешь покрасить коровник в персиковый цвет? – Он так высоко поднял брови, что она боялась, как бы они не взлетели с его головы. – Коровники красные. Они всегда красные. – Джадд вздохнул с убитым видом. – Джинджер, пожалуйста. Давай поговорим об этом. Я могу смириться с голубым домом, если уж это необходимо, но не заставляй меня терпеть коровник персикового цвета.

Казалось, Джинджер обдумывает его слова, потом она кивнула.

– Мы можем прийти к компромиссу. Покрасим дом в голубой цвет и оставим коровник традиционно красным.

Он улыбнулся ей с очевидным облегчением и погрузил кончик кисти в бледно-голубую краску. Потом выпрямился и подозрительно посмотрел на нее.

– Я думаю, ты обвела меня вокруг пальца.

– В каком смысле? – Джинджер посмотрела на него с невинным видом.

– Ты вовсе не собиралась красить коровник в персиковый цвет. – Это был не вопрос, а констатация факта.

Она только пожала плечами и улыбнулась, затем погрузила свою кисть в банку.

– Я начну красить снизу вверх, а ты – сверху вниз.

– Вот здорово, спасибо, – сказал он сухо, посмотрев на крышу трехэтажного фермерского дома. – Подержи-ка это, а я схожу за лестницей. – Он передал Джинджер свою кисть и пошел в сторону коровника.

Джинджер наблюдала за ним в задумчивости. Вчера вечером она очень сердилась на него, но сегодня утром ей было трудно вернуть назад это чувство.

Джинджер не могла забыть, как он ее обнимал. Она тогда как будто падала в темную яму, а он подкладывал руки, чтобы она не ушиблась. Увидев, что она в беде, он помог ей, невзирая на все их разногласия.

Когда Джадд вышел из коровника с лестницей

на плече, Джинджер быстро повернулась и присела на корточки. Она красила низ дома, сердясь на себя за то, что смягчилась по отношению к Джадду.

«Между нами ничего не изменилось, – говорила она себе, нанося широкими мазками краску. – То, что он был добр ко мне прошлой ночью, еще не означает, что мы вдруг стали закадычными друзьями. Он украл большую часть ее прошлого, вклинился между нею и дедом. Единственная ночь, когда он был добр к ней, не сможет стереть из ее памяти годы страданий».

Тихонько насвистывая, Джадд установил лестницу рядом с ней. Джинджер передала ему кисть и наблюдала, как он, взяв банку с краской, взобрался по лестнице.

Большую часть утра они работали молча. Не то чтобы это было неловкое молчание, но не было в нем и дружеской непринужденности. Это было просто молчание двух людей, работающих вместе, но занятых каждый своими мыслями.

В полдень Лайза вынесла бутерброды и кувшин чая со льдом.

– Пора перекусить, – сказала она, разглядывая их работу. – Красиво. Мне нравится для разнообразия голубая краска.

Джинджер бросила на Джадда торжествующий взгляд, потом снова посмотрела на Лайзу.

– Как ты сегодня себя чувствуешь? – спросила Джинджер.

Она взяла поднос у Лайзы и посмотрела на нее обеспокоенно, заметив, что та бледнее обычного.

– А, все хорошо. – Лайза замахала руками, словно развеивая беспокойство Джинджер. – Я думаю, что переела прошлым вечером и заработала расстройство желудка.

– Будешь себя плохо чувствовать – не приходи, – сказал Джадд, спускаясь по лестнице. – Лежи в постели и отдыхай. Мы с Джинджер справимся сами.

Джинджер кивнула, подтверждая его слова. Лайза перевела взгляд с Джадда на Джинджер, радостно улыбаясь.

– Вы соглашаетесь друг с другом! Да это же просто праздник.

– Мы соглашаемся по этому конкретному вопросу. Никто из нас не хочет, чтобы ты слишком утомлялась, – сказала Джинджер, с любовью глядя на Лайзу.

– Не беспокойтесь обо мне. Маленький и я чувствуем себя хорошо. – Она похлопала по своему большому животу. – Но я и правда пойду полежу, пока вы будете есть. – Улыбнувшись на прощание, она повернулась и заковыляла назад в дом.

– Почему бы нам не поесть в тени? – Джадд указал на большой дуб.

Джинджер кивнула и вслед за ним опустилась на прохладную траву.

– Лайза будет замечательной мамой, – сказал Джадд, когда они расположились под деревом.

Он взял один из толстых бутербродов и налил каждому чаю со льдом.

– Да, будет. – Джинджер взяла у него стакан и начала маленькими глотками пить холодный чай. – Одно время я про себя играла в такую игру, как будто Лайза моя мама. – Джинджер задумчиво улыбалась. – Конечно, она не вела себя так, как моя мама, поэтому я выдумывала истории, чтобы объяснить это. Я придумала, что Лайза попала в ужасную катастрофу, ударилась головой и потеряла память. Поэтому она ведет себя не так, как моя мама, – она забыла, кто она. – Взглянув на Джадда, она слегка покраснела. – Ужасно глупо, да?