Неизведанная пустошь
Шрифт:
Я расстегнул кобуру и кивнул парням. Перемахнув через борт, бойцы не слишком вежливо оттеснили матросов от люка и спустились в трюм. Минут через пять вернулся Синица.
— Командир, вам лучше взглянуть!
Пропустив меня вниз, он остался на палубе. Спустившись по узкой лестнице, я попал в тесный трюм. Это снаружи яхта казалась светлой и изящной. Ее изнаночная сторона, оказалась отвратительной. Омерзительный запах нечистот и человеческих испражнений ударил в нос почти сразу. Узкий проход вел вдоль решеток, за которыми в неудобных позах, пытаясь устроиться на покатых стенках трюма, ютились десятка два ребятишек
— Что делать будем, командир? — спросил лейтенант Егоров.
— Не знаю Леша, здесь другие законы. Дети тоже товар, к тому же преступники. Ты сам слышал.
— Но дети же! Малые совсем… — воскликнул он в сердцах. — Двое совсем плохи, истощение на лицо.
— Черт… сам вижу. Что предлагаешь?
— Изъять. Судно конфисковать. Команду в трюм, под замок.
— Сурово. Но нас не поймут. И потом, ты ведь слышал про рудники? Вряд ли этот торговец один. Тут нужно подумать.
— Но накормить то мы их хотя бы можем?! — спросил он, скрипнув зубами.
— Можем, Леша. И накормим. Выводи всех на палубу.
Я вернулся на борт «Лезвия» и собрал совет. Бумаги торговца были в порядке. Более того, его вспомнила Эстер, а потом и Венге. Среди знати господин Хан пользовался популярностью и успел обзавестись покровителями. Разрешительные бумаги, связанные с королевством Олафа тоже сомнений, не вызывали. Медики осмотрели безучастных к происходящему детей и раздали кое какую пищу из наших запасов. Венге по тихому подлечила всех, кому требовалась помощь. Хозяин яхты и его матросы взирали на эту суету с испугом и удивлением.
— Почему вы не остановились по первому требованию? — наконец спросил я.
— Я испугался сир… — честно признал торговец. — Не хочу уронить тень на флот ее величества, но черные корабли в этих местах большая редкость. Вот и подумал неладное. Признаться я и о вас раньше ничего не слышал. Не знал, что у ее величества есть эмиссары.
— Рассказать было некому, — я намеренно оскалил зубы. — Специфика моей деятельности такова, что свидетелей почти не остается. Такая работа, знаете ли. Дела государственные…
— Да, да… — закивал головой Шафик Хан. — Ее тоже должен кто-то делать, сир. Должно быть ее величество очень вам доверяет.
— Как приятно встретить человека, который тебя понимает! — расцвел я в улыбке, от которой команда яхты хором поежилась.
— Простите, сир Торвик, а каков ваш интерес в этих местах? Если это не тайна, конечно же!
— Мой интерес…? Хорошо, что вы спросили, а то я совсем отвлекся. До слуха ее величества дошли кое какие сведения. Поговаривают, что живой товар плохо содержится. Поступают жалобы на качество крови. О, нет, нет, я не говорю о вас лично, но сами понимаете, дело серьезное.
— Да? — Шафик покосился на голодных детей и сглотнул громко. — Я вас так понимаю! Посмотрите, в каком состоянии мне достается товар! По прибытии в рудники детей обязательно отмоют и накормят! Даю вам слово.
— А как быть с теми детьми, что уже в рудниках?
Шафик открыл рот, но издать звук у него не получилось. Лгать столь высокому вельможе весьма опасно для здоровья.
— Не утруждайтесь, уважаемый. Скажите, а кто сейчас владеет промыслом?
— Я… совладелец, сир. У меня небольшая часть, всего десять процентов дела. Имена остальных владельцев мне неизвестны. Таковы
— А как давно у вас была инспекция?
— На моей памяти ни разу сир! Разве короне есть до нас дело? — встревожился торговец пуще прежнего.
— Видимо теперь есть, раз я здесь. Если бы качество товара не стало хуже, я бы и не появился. Улавливаете мысль?
— Да, сир… значит вы к нам с проверкой?
— Значит с проверкой, — кивнул я. — И не вздумайте как-то предупредить ваших партнеров! Я хочу видеть все так, как оно есть. Не тревожьтесь, карать я никого не собираюсь. Ведь для этого нет причины?
— Нет сир… — торговец потупил взор. — Мы стараемся чтить законы империи. У всех работников есть трудовые книжки.
— Похвально. Сколько до рудников? Два дня пути?
— Три, сир.
— Отлично. Можете больше не опасаться пиратов, мы проводим вас до места, — пообещал я.
— Вы очень великодушны… — торговец отвесил нижайший поклон. — Благодарю вас, сир Торвик.
Отцепив швартовочные захваты, «Черное лезвие» чуть поотстало от яхты. Торговцу вернули его документы и приказали следовать прежним курсом. Где находятся рудники, я доподлинно не знал. Я вообще до сего момента не подозревал об их существовании. Но, взяв Хана на испуг, выведал все необходимые сведения. Осталось добраться до места и поставить метку на карте.
— Инспекция? — Алексей смотрел на меня волком.
— Это предлог, — пояснил я. — Нам неизвестно местоположение рудника. Понимаю твои чувства, но прежде, чем что-то делать нужно увидеть всю картинку.
— Командир прав, Леш, остынь немного, — Синица встал на мою сторону. — Дров наломать всегда успеем. Не надо в чужой монастырь со своим уставом лезть.
— Да понял я! Не дурак… был бы дурак — не понял. — Сержант вздохнул тяжело и снял каску.
— Леш, у меня договор с королевой. Я не в праве менять все как вздумается. Это государство веками строилось. Тут другие расы, другие нравы. Но я обещаю тебе, что так просто этого не оставлю. Веришь мне?
— Да, командир… — он утер скупую солдатскую слезу. — Тебе верю. Ты не думай, я не раскис. Устав чту, как «Отче наш». Просто мерзко так на душе стало!
— Мерзко — не то слово. Я все-таки эмиссар королевы. Что-нибудь придумаем.
— Разрешите идти?
— Разрешаю. Ужин не пропустите, Натали что-то интересное готовит…
Глава 3. Рудники
Рудников мы достигли к рассвету. Всю дорогу я ломал голову над тем, как поступить. В уме промелькнуло множество вариантов, как самых радикальных, так и вполне лояльных. Само наличие подобных исправительных заведений ставило под вопрос жизнеспособность моих заповедей. Ведь если человек, переродившись ребенком с чистой душою попадает в рабство лишь встав на ноги, кроме ненависти и низменных желаний он ничего не приобретет. Не то, чтобы я жалел, что взял с собой бойцов… Просто остальные мои спутники к такому порядку вещей привычны. Решение этот вопрос без сомнений требует, но задачи похода были иными. Можно было и отложить. Парни оказались правильными, что, конечно, вызывало определенную гордость, но планы мои пошли прахом. Теперь решение этого вопроса отложить было уже нельзя. Не хватало еще потерять уважение в глазах Дюваль и своих детей, кроме всего прочего.