Неизведанные гати судьбы
Шрифт:
— Понимаешь, Иван Иваныч, всё дело в том, что я, если так можно сказать, большую часть своей жизни провёл не в нашем таёжном поселении, а прожил среди первозданной природы, в лесной чаще. У меня там душа отдыхает. Может быть из-за такой вот жизни, у меня взгляды на происходящие события и на поведение людей стали совершенно другими. То что для тебя вполне понятно и привычно, мне сразу бросается в глаза, как нечто неправильное или странное. Вот ты меня спросил о людях. Почему, по моему мнению, они стали другими? А ты разве не видел их глаза? Разве не замечал их взгляды?
— Умеешь ты задавать необычные вопросы, Демид Ярославич, — усмехнулся Иван Иваныч и почесал затылок, — но я всё
— Частично. Вполне возможно, что мы с тобой, за прошедшие три дня, совершенно разных людей видели. Во время своих послеобеденных прогулок, у большинства людей, я заметил страх и какую-то обречённость в глазах, словно у них кто-то отнял смысл жизни. Скажу больше, меня очень поразило то, что во время своих прогулок, я не увидел на улицах Барнаула детей, словно их в городе совсем нет. Хотя в имперские времена на улицах Барнаула было много маленьких детей и подростков. Кроме того, у меня сложилось такое ощущение, что все встреченные мной люди не ведают как им дальше жить. Их совсем не интересует, что с ними может случиться, даже не завтра или в ближайшем будущем, а уже сегодня вечером…
— Интересные у тебя выводы, относительно людских взглядов. Сам-то что думаешь сегодня вечером делать, Демид Ярославич? — спросил меня старший обоза.
— Предлагаю посетить ближайший ресторан, где имеются отдельные кабинеты, и где весьма вкусно готовят. Там отведаем необычные блюда, приготовленные из наших продуктов, да заодно пообщаемся о жизни, как раньше задумывали. Как тебе такое предложение, Иван Иваныч?
— Предложение хорошее, но сегодня вечером у меня не получится посетить ресторан. Мне надобно внимательно всё посчитать и выяснить, сколько нам должны привезти мешков с зерном и с мукой, согласно заключённого с властями договора. Мне не хотелось бы краснеть перед твоим отцом, ежели представители власти нас хоть на один мешок обманут. Я нисколько не удивлюсь, если вороватые кладовщики, постараются подсунуть нам какое-нибудь загнившее зерно или муку с червями. Кстати, Демид Ярославич, а ты как будешь рассчитываться за ужин в ресторане? У тебя есть в наличии советские деньги?
— Советских денег у меня нет и никогда не было. В наличии только николаевские империалы и полуимпериалы, а вот их, насколько мне известно, даже во времена Сибирской республики и Российского государства, везде принимали к оплате с превеликим удовольствием. Иван Иваныч, ты мне вот что подскажи… Сколько денег нынче может понадобиться, чтобы плотно поужинать в приличном ресторане?
— Сколько сейчас будет стоить хороший ужин, я тебе не отвечу, ибо не знаю, а вот три месяца назад, мне приличный обед в хорошем ресторане обошёлся в несколько миллионов. Всё зависит от того, какие блюда и напитки заказываешь.
— Погоди. Что значит обед «обошёлся в несколько миллионов»?
— Так советские деньги из-за гражданской войны очень быстро стали обесцениваться. Такое произошло из-за «грамотного руководства страной», партийными представителями новой власти. Доруководились, мать их за ногу, до такой степени, что счёт цен за товары и продукты пошёл на миллионы. Вот и пришлось властям печатать деньги со множеством нулей. Правда, на рынках ходят слухи, что в нынешнем или в следующем году, власти решили денежную реформу провести. Поговаривают, что вновь введут в обращение золотые
Я взял купюру и начал её рассматривать. На серо-сизой бумаге, в центре фигурной рамки с переплетёнными ветвями и красивыми завитушками, с нарисованными справа и слева большими цифрами «Пятьдесят», было напечатано: «Государственный денежный знак. Пятьдесят рублей. Обеспечивается всем достоянием республики». Пониже текста, стояли две подписи, Народного комиссара финансов и кассира, а ещё ниже дважды повторялся номер купюры. Вверху и внизу был указан нынешний год выпуска.
— Иван Иваныч, а где тут упоминание про миллионы?
— На обратной стороне посмотри.
Действительно, на обратной стороне купюры, в самом центре, я увидел довольно крупную цифру «Пятьдесят». Она была нарисована синей краской с розовой тенью, а поверх неё тёмно-серым типографским шрифтом было напечатано: «Один рубль равен одному миллиону рублей, дензнаками изъятыми из обращения». Я протянул купюру Иван Иванычу, но тот лишь отмахнулся и сказал:
— Оставь себе, Демид Ярославич. Будет чем расплатиться за ужин в ресторане, а ежели этих денег не хватит, то половые не брезгуют и николаевские империалы, и монеты серебром брать. Главное, чтобы никто из посторонних не видел, какими деньгами ты за ужин рассчитываешься. Ты постарайся свои золотые империалы нигде не светить, так нам всем спокойней будет. Лихих, да глазастых людей, падких до чужого добра, во все времена хватало, так что не забудь с собой свои «Кольты» взять, тем более у тебя разрешение на ношение оружия имеется.
— Иван Иваныч, а с чего вдруг ты про мои «Кольты» вспомнил?
— Твой отец просил меня присмотреть, чтобы ты всегда при оружии был, а я тут закрутился с отпуском товара, и совершенно забыл про это. Лишь только когда стрельба в городе началась, я вспомнил про просьбу Главы поселения, и про то, что ты сегодня после обеда отправился в город прогуляться, а свои «Кольты» в комнате на столе оставил.
— Было такое, не стану отрицать, Иван Иваныч. Я подумал, что ежели гражданская война уже закончилась, и порядок в городе поддерживает не только народное ополчение, но и армейские отряды частей особого назначения, то оружие с собой можно не брать.
— Погоди, Демид Ярославич. Про какое народное ополчение ты сейчас говоришь?
— Я сегодня гулял по городу и увидел на одном здании табличку, а на ней было написано: «Городской отдел Рабоче-крестьянской милиции». Возле здания находилось несколько человек с оружием, но в гражданской одежде. К ним подошёл человек в кожанке и что-то сказал, на что люди громко ответили: «Служим трудовому народу».
— Ну и что? Я не совсем понял твою мысль, причём тут ополчение?
— Так «милицией», насколько я помню, всегда называли вооружённое народное ополчение. Странно, что ты про это не знаешь. Мне довелось как-то прочитать одну книжку, про Французскую революцию, так вот в ней было написано, что даже во времена Парижской коммуны была создана милиция, защищающая людей от произвола властей. У высших представителей государств всегда имелась полиция, которая защищала их от народа.