Неизвестная блокада
Шрифт:
Во многих районах области открывались церкви, в которых 2—3 раза в неделю проводилось богослужение. В Порховском районе, например, менее чем за год была восстановлена служба в шести церквях149. В конце 1941 г. в Гдове и Гдовском районе были открыты три православные церкви, а в Пскове и Острове — соборы епископов. Открытие церквей и соборов производилось по специальному решению высшего церковного совета. Об этом давалась информация в газетах. Такие мероприятия проводили в воскресные дни. Через старост деревень на них сгонялось большое количество народа.
Как отмечалось в сводке ЛШПД от 4 декабря 1941 г., обязательный
Однако на начальном этапе немецкие власти не проявляли большой активности, наблюдая за тем, как происходит восстановление религиозной жизни. В феврале 1942 г. СД отмечала, что «почти повсеместно не хватает священнослужителей. Поэтому они одновременно обслуживают несколько церквей. Отмечается рост интереса к церкви, некоторые храмы во время богослужения переполнены, так что верующие даже вынуждены стоять на улице. Большинство прихожан — лица среднего и старшего возрастов. В своих проповедях попы упоминают о заслуге немцев в деле освобождения от большевизма и возможности под защитой вермахта без помех заниматься богослужением. Население более не боится открыто носить кресты. Примечательно, что жители крестят уже выросших детей, во многих случаях достигших уже 17- летнего возраста. До сих пор ничего неизвестно относительно попыток священнослужителей основать организованные общины»»152.
Оккупированные районы Ленинградской области были разбиты на одиннадцать округов в составе 150 приходов. Во главе округов «миссией» назначались благочинные, которые осуществляли непосредственное руководство священнослужителями всех церковных приходов153. В их руках было сосредоточено управление как духовной, так и административно-хозяйственной жизнью прихода. Такая форма церковной организации исключала возможность конфликтов между настоятелем и приходом, обеспечивала в приходской жизни единство церковно-политических убеждений и упрощала надзор за настроением прихода со стороны немецких властей.
Как уже отмечалось, назначение всех священников производилось после тщательной их проверки и главным образом из числа лиц, враждебно настроенных к советской власти и подвергавшихся репрессиям за контрреволюционную деятельность. Священник Завлоцкий в 1944 г. на допросе в УНКГБ ЛО показал:
«...Духовенство брали в основном из приезжих. Это были попы, бежавшие из ссылки. Они подавали заявления и им разрешалось благочинным совершать службу с последующим оформлением в управлении православной миссии».
О необходимости тщательного отбора и проверки кандидатов в настоятели и священнослужители миссия издала ряд циркуляров. Циркуляр управления миссии от 6 февраля 1942 г. предписывал:
«Согласно распоряжения высокопреосвященнейшего экзарха митрополита Сергия к проверке прав и прошлого местных священнослужителей, особенно прибывших из других областей или оставивших служение при советской власти, надлежит относиться с чрезвычайным вниманием, ни в коем случае не оказывать им преждевременного доверия и отнюдь не торопиться с выдачей
Высокопреосвященный экзарх находит, что в настоящее время в деле проверки местных священнослужителей обнаруживается излишняя доверчивость и недостаточная бдительность».
О специальном подборе миссией кадров духовенства из числа враждебных советской власти лиц свидетельствует также выдержка из опубликованного в газете «Северное слово» интервью с благочинным Гатчинского округа Амосовым, который заявил:
«...По распоряжению митрополита Сергия в монастыри принимаются монахи, которые при большевиках находились в гонении».
Бывший благочинный Лужского округа, репрессированный до войны советской властью, протоиерей Завлоцкий на допросе показал:
«...К 1943 году в округе было открыто около 10 церквей. В числе священников были: Образцов Михаил, который отбывал наказание на Беломорканале. В качестве дьякона Казанского собора из числа находившихся в лагере военнопленных был по предложению коменданта лагеря взят военнопленный Самгин Сергей. Самгин ранее отбывал наказание в лагере под Москвой».
Кроме того, в качестве священников в «Миссии» работали ранее репрессированные советской властью настоятель Вырицкой церкви Успенский, иеромонах Анатолий Стальников, протодиакон Гатчинского собора Василевский, бежавший с немцами настоятель церкви в селе Рождественно протоиерей Петр Кудринский. Священниками церквей, открытых в Волосовском районе, были: Никитин М.И. — быв. кулак, раскулаченный, Георгиевский А.Г. — отбывавший наказание по 1938 г. за антисоветскую деятельность. Священником церкви в селе Муссы Солецкого района был сын осужденного за контрреволюционную деятельность священника Васильев Н.В., сам в прошлом монах. Настоятелем церкви в селе Погост-Михайловское был назначен Макаренко С.А., который был дважды судим за антисоветскую деятельность и отбывавший наказание с 1933 по 1941 гг.
В штате управления миссии состояли священники из числа эстонцев и латышей, враждебно относящихся не только к советской власти, но и к русскому духовенству. К их числу относились заместитель начальника миссии Цепиксон, секретарь миссии протоиерей Жунда, пом. начальника миссии протоиерей Легкий, секретарь канцелярии экзарха латышский священник Венглас, начальник канцелярии Гримм.
Представители командования немецких войск, используя церковь в своих пропагандистских целях, соответственно, направляли деятельность церкви и оказывали ей помощь. Помощь эта выражалась в открытии церквей, в подготовке для них кадров, в оказании денежной и другой материальной помощи как миссии в целом, так и и отдельным приходам и священнослужителям. О характере этого руководства и помощи можно судить по следующим документам:
Журнал «Православный христианин» в декабре 1941 г. писал:
«27 ноября в Риге состоялась торжественная церемония. Представитель штаба Имперского руководителя Розенберга, д-р Першинг указал, что названный штаб, исполняя приказ, данный лично самим вождем, ведет духовную борьбу против основ большевистского мировоззрения и охраняет культурные ценности, созданные национальной традицией и поэтому уничтожаемые большевиками».
Выходившая в Дно газета «За Родину» писала:
«...Теперь в освобожденных областях население снова пользуется не только свободным правом исполнять свои религиозные обряды, но и полным покровительством германского командования, которое помогло восстановить разрушенные храмы и отремонтировать те, которые большевиками были приведены в негодность.