Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи

Воронцов Андрей Венедиктович

«Народ, ничем не заявивший себя, народ, считаемый наравне с рабами, неименитый, но приобретший славу со времени похода к нам; незначительный, но получивший значение, смиренный и бедный, но достигший высоты блистательной и наживший богатство несметное, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочевой, гордый оружием, не имеющий стражи (внутренней), неукоризненный, без военного искусства, так грозно, так мгновенно, как морская волна, нахлынул на пределы наши…»

Впечатляет описанная Фотием картина появления русских кораблей на рейде Константинополя, напоминающая прибытие ахейских кораблей к берегам Трои в «Илиаде»:

«Помните

тот час, несносный и горький, когда в виду нашем плыли варварские корабли, навевавшие что-то свирепое, и дикое и убийственное?

Когда это море, утихнув, трепетно расстилало хребет свой, соделывая плавание их приятным и тихим, а на нас воздымало шумящие волны брани? Когда они проходили перед городом и угрожали ему, простерши свои мечи?»

Здесь, в этой беседе, четко обозначена патриархом Фотием та веха, когда уже не имя славян, а имена « русский» (« рус, росс»), «Русь» загремели на всю Европу: «Народ… неименитый, но приобретший славу со времени похода к нам; незначительный, но получивший значение» и т. д. Мы не раз уже отмечали на страницах этой книги, что этнонимы с изменяющимся корнем «рус/рос» – рысичи, россы, расена, этруски, рутены, реты, россомоны, роксоланы, роксаны, руги, русы, пруссы, — древнейшие у венедов, а не только у славян. Версий о том, почему самоназвание «русь», «руськый» стало в IX в. главным среди других восточнославянских этнонимов (даже поляки вплоть до середины XVI в. пользовались им как родственным), много, и один их обзор занял бы целую главу. Но, в сущности, большинство этих версий развивают предположения, высказанные еще Иннокентием (Гизелем) в «Синопсисе»:

«Ибо яко славяне от славных длес своих искони славянское имя себ приобртоша, тако по времени от россrьянія по многым странам племене своего россяны, а потом россы прозвашася. Нціи близ мимошедших времен сказоваху руссов от городка Роси, недалече Великого Новгорода лежаща; иньш – от рки Роси; друзіи – от русых волосов, съ яковыми и нын везде много суть руси».

Мне кажется, одна из главных причин возобладания этнонима «русский» такова же, какова причина возобладания этнонима «Deutsch» среди других германских этнонимов, «и больше ни какова», по выражению поэта. Многотысячелетняя устойчивость корня «рус/рос» в венетских и славянских этнонимах говорит о чем-то важном, чего мы, к сожалению, уже не знаем. Возможно, речь идет о генетической памяти.

Следует подчеркнуть, что слова патриарха Фотия, да еще с добавлением: «без военного искусства», сказаны отнюдь не о норманнах, которые в 845 г. взяли Гамбург и Париж, а в 859 г. разграбили Севилью. Мы об этом обязательно еще поговорим в других главах, но начать хотелось бы с другого события, тоже связываемого в общепринятом представлении с Рюриковичами – с Крещения Руси.

Как ни странно, мы не найдем в иностранных исторических источниках сведений о Крещении Руси около 988 года. Об этом писал и украинский советский историк М. Ю. Брайчевский в своем основательном труде «Утвердження християнства на Русі» (1988), к которому мы часто будем возвращаться; об этом же говорили и многие историки Русской православной церкви. Еще в 1888 г., в связи с 900-летием Владимирова Крещения, Ф. Фортинский проделал специальное исследование, отыскивая об этом хотя бы малейшие следы и намеки в европейских хрониках и документах. Результат был ошеломляющий: ни в одном тексте не нашлось никаких сведений по поводу христианизации Руси в конце X в. Ни польские, чешские, венгерские, немецкие источники – не говоря уж об итальянских, французских или английских – не упоминают этого события. Единственное исключение – Титмар

Мерзебургский, хотя и он знает только о личном Крещении великого князя Владимира в связи с его вступлением в брак, ничего не говоря об обращении страны или народа.

Еще более странным является молчание православных источников, в первую очередь византийских и болгарских. Крещение Владимира было делом Константинопольской патриархии, однако ни одна греческая хроника конца X – начала XI в. ничего не сообщает об этом событии. В письменных источниках (Лев Диакон, Михаил Пселл, Скилица-Кедрин, Зонара и др.) находим сведения о падении Херсонеса, договоре Владимира Святославича с императором Василием II, вступлении в брак киевского князя с принцессой Анной, участии русской экспедиционной дружины в междоусобной борьбе за константинопольский престол, но ни единого намека на Крещение Владимира и его страны.

Аналогичная картина прослеживается и в восточных источниках, которые, однако, считают Русь IX–X вв. христианской страной. Исключение составляют произведения Яхьи Антиохийского (или Александрийского) и его компиляторов. В своей хронике, дошедшей до нас, Яхья пишет о Крещении киевского «царя и всех, кого охватывали его земли». Это сообщение дословно повторяет историк ал-Мекин, который жил в XIII в., и, в сокращенном виде, Ибн-ат-Атир – багдадский астроном (конец XII – начало XIII в.).

Яхью считают современником Владимира Святославича, но это не совсем точно. Он действительно родился в конце X в., но свою хронику (по крайней мере, тот вариант, который имеется в нашем распоряжении) писал в середине XI в. в 60-е годы, то есть к концу правления Ярослава Мудрого и при его преемниках. К тому времени «Владимирова легенда», то есть версия о начальном Крещении Руси около 988 г., уже существовала и, следовательно, могла оказать влияние на антиохийского хрониста. Поэтому нельзя противопоставлять сообщения Яхьи другим источникам, а тем более основывать на нем какие-либо далеко идущие выводы.

Точно также не следует переоценивать и сообщение армянского хрониста конца X – начала XI в. Асохика (Степаноса Таронского) о том, что «рузы приняли Христа» приблизительно в то время, когда русская экспедиционная дружина во главе с князем Владимиром прибыла в Константинополь для борьбы с врагами императора Василия II. Выражение, употребляемое историком, неясно. Иногда его пытаются трактовать в том смысле, что речь идет о Крещении всей Руси, но этого из текста не видно. Скорее всего, здесь говорится о Крещении самого Владимира и его ближайшего окружения. Во всяком случае, этого сообщения недостаточно, для того чтобы строить на нем ответственную историческую концепцию.

Отсутствие в иностранных источниках сведений о Крещении Владимиром Руси объясняется тем, что впервые официальный акт введения христианства в Киевском государстве состоялся в 860 г., при князе Аскольде. И хотя после убийства последнего в 882 г. христианство утратило значение государственной религии, в глазах соседей Русь оставалась христианской страной. Временная потеря новой верой своих позиций не могла расшатать общепринятое представление, а обращение Владимира окончательно решило религиозный спор в пользу христианства.

Процесс формирования Древнерусского государства охватывает почти все I тыс. н. э. и завершается к середине IX в. Правление Аскольда (погибшего в 882 г.) является действительно яркой страницей в истории ранней Руси, когда молодое государство вышло на мировую арену, завоевав всеобщее признание и утвердив себя как неотъемлемую часть средневековой Европы. Титул кагана (великого князя), принятый Аскольдом, приравнивался к императорскому (царскому) и убедительно свидетельствовал о политических претензиях киевского правителя.