Неизвестная война императора Николая I
Шрифт:
— Иван Семенович! По числу пушек и калибрам мармонцы превосходят нас пятикратно! — опустил зрительную трубу мичман Мельников.
— Это даже неплохо! — отозвался Скаловский. — Чем сильнее неприятель, тем почетней победа! Наш козырь — пистолетная дистанция и маневр!
Командир брига поднял голову вверх. Эка напасть! Будто нарочно упал ветер! А ведь французы имеют весла. Это еще больше осложняло ситуацию.
Французские суда приближались, стремясь охватить бриг со всех сторон. Чтобы ускорить маневр, яростно гребли, надеясь свалиться на абордаж. Скаловский же, в свою очередь, как мог, избегал рукопашной схватки, в то же время стремясь
Первыми открыли пальбу французы. Ядра с посвистом легли позади брига.
Наши сближались с французами молча, как это было всегда принято в русском флоте. И только тогда, когда «Александр» сошелся с неприятельскими судами вплотную, Скаловский велел разом разрядить все орудия. Первый залп оказался на редкость точным. Ядра прошили канонерскую лодку насквозь… Проба сил состоялась.
В течение первого часа боя «Александр» успешно отбивал все атаки правым бортом. Французы же, со своей стороны, все время стремились обойти бриг сразу с двух бортов. Наши пока уворачивались, но предательски быстро стихал ветер. В конце концов сразу двум канонеркам удалось зайти в корму русскому бригу. Противник «с великою жестокостью производил со всех лодок пушечную и ружейную пальбу». Продольные залпы тяжелых французских пушек в несколько минут вдребезги разнесли корму брига. Положение складывалось самое критическое. И все же Иван Скаловский нашел выход!
По приказанию командира мичман Мельников сумел под огнем спустить на воду судовой барказ. Став на шпринг и подцепив «Александр» на буксир, он сумел развернуть бриг бортом к неприятелю. Положение было восстановлено.
Вот французы предпринимают очередную атаку. Угадав и в этот раз направление их удара, Скаловский дает команду на барказ. Мельников машет в ответ шляпой (мол, понял) и сразу же разворачивает бриг в нужном направлении. Залп! Французы отходят, сбивая пламя с парусов. В это время следует новая команда, и «Александр» уже развернут другим бортом ко второй паре канонерок. Так, вертясь волчком, Скаловский успешно отбивался еще в течение двух долгих часов. Над морем была уже ночь, но ярко светила луна, и противоборствующие стороны не думали прекращать выяснение своих отношений. Сражаясь сам, Скаловский одновременно пресекал все попытки французов добраться до надоевшего им барказа.
История оставила нам многочисленные примеры мужества команды «Александра» в том достопамятном бою. Отважно сражался канонир Афанасьев. Тяжело раненный в ногу, он тем не менее вернулся к своему орудию и продолжал оставаться подле него на всем протяжении боя. Не покинул своего поста, будучи раненным, матрос Устин Федоров и многие иные. Храбро стрелял по противнику из мушкета судовой лекарь Ганителев, а когда на борту появились раненые, он «с таковым же усердием, рачением и неустрашимостью имел попечение» и о них. Примерную храбрость показал подштурман Корольков, который в течение всего сражения командовал двумя орудиями, «действуя оными с успехом и отличием».
Особенно запомнились участникам боя бесстрашие и мужество судового юнги. Имя его осталось не известным потомкам, а жаль! Невзирая на смертельную опасность, мальчишка от первой до последней минуты боя заряжал пушку, повиснув за бортом на виду неприятеля… Но подобные примеры храбрости на «Александре» не удивляли никого, ибо героями были все!
Не раз и не два пытались французы взять на абордаж упрямый бриг, и всякий раз неудачно. Но вот меткий выстрел с «Александра» поразил одну из канлодок прямо в крюйт-камеру. Раздался оглушительный взрыв. Над волнами встал столб огня и дыма. Когда пелена рассеялась, на месте канонерской лодки плавали только обломки рангоута и несколько чудом оставшихся в живых человек. Чадили дымами пожаров и другие французские суда. Темп их стрельбы сразу же заметно упал. А Скаловский все наращивал и наращивал темп огня.
Меткость русских пушек была поразительной. Вот где сказались долгие месяцы тренировок, которыми Скаловский так изнурял команду.
Уже под утро, окончательно убедившись в том, что пленить русский бриг не удастся, французы повернули вспять. Казалось бы, бой выигран, чего же еще? Но не таков был лейтенант Иван Скаловский, чтобы останавливаться на полпути!
— В погоню! — велел он.
И произошло самое настоящее чудо: маленький бриг погнал впереди себя три вражеских судна, каждое из которых превосходило его в силе. Воистину, небывалое бывает! Нагоняя неприятеля, «Александр» отворачивал в сторону и разряжал борт по концевой канонерке. Видя, что от брига отбиться не так-то просто, французы изо всех сил налегли на весла и только тогда смогли оторваться от преследования.
— Подсчитать потери! — распорядился лейтенант.
— Четверо побитых и семеро раненых! — доложили ему.
С многочисленными пробоинами в корпусе и разбитой кормой «Александр» вернулся на свое исходное место между островами.
А в это время на виду Спаларто медленно тонула вторая французская канонерка. Все попытки довести ее до порта оказались безуспешными: едва успели снять людей. В Спаларто два последних судна встречал сам Мармон. Внезапно на глазах у потрясенного генерала стал тонуть и «Наполеон». Тартану спасли, только успев выбросить ее на ближайшую отмель. Восстановлению она уже не подлежала. Незадачливого «Наполеона» ожидала разборка на дрова…
Прямо на причальной стенке Мармон отобрал у командира отряда шпагу и отправил под арест.
Боясь наполеоновского гнева, Мармон строжайше запретил всякое упоминание о позорном деле у острова Браццо. Рассчитывается, что все забудется само собой. Но шила, как известно, в мешке не утаить. Осведомители Наполеона работали прекрасно, и вскоре император уже знал все о бесславной потере трех своих судов и более двух сотен солдат. Особенно неприятен был для императора тот факт, что победитель в сражении звался «Александром», а побежденный флагман — «Наполеоном».
— Отныне я запрещаю давать свои имена любым суднам! — велел он своему адъютанту генералу Лористону. — Так будет спокойней!
А русский бриг, сменившись с дозора, уже стоял на рейде Бокоди-Катторо. Было крещение, и все праздновали. На российской эскадре гремели орудийный, а затем и ружейный салюты. Греки были в восторге, видя столь явное торжество православной веры.
По приходе в порт «Александра», на его борт немедленно прибыл Сенявин. Приняв рапорт об итогах сражения, он горячо благодарил команду за верность присяге, храбрость и молодечество.