Неизвестная земля (сборник)
Шрифт:
— Здравия желаем, кацо! — весело приветствует его Корнелий. — Что нового на вверенном вам объекте?
— А вы чего так поздно?
— Почему поздно, дорогой?
— Потому, что на Пицунду все уехали. Целых два автобуса.
— И профессор?
— Нет, профессор опять в Адлер, в аэропорт, а остальные почти все в Пицунду. И эта красавица Варя тоже. Профессор сам ее усадил в автобус.
— Ну что будем делать? — упавшим голосом спрашивает Вадим. — Махнем, может быть, вслед за ними на такси?
— Нет, не
— А эти, как их?… Ископаемые сосны не худо бы посмотреть…
— Сам ты ископаемый, а сосны реликтовые, вымирающие представители древней флоры. Да и откуда вдруг у тебя интерес к этим древностям? Скажи лучше, на Варю захотелось посмотреть. Но нам сейчас о другом нужно думать. Нужно Варе подарочек какой-то сообразить. Но не дорогой. Дорогой она не примет, да и дядя ей не разрешит. А главное, чтобы он и ей и нам службу сослужил. Шевельнем мозгами в этом направлении.
33
Профессор Кречетов возвращается в Гагру утром. Весь вчерашний день провел он у академика Иванова в Голубой бухте под Геленджиком. Он привез Дмитрию Сергеевичу свои расчеты и те соображения, которые подсказали ему тбилисские геофизики. Академик долго и придирчиво изучал все это, потом заметил:
— Доводы тбилисских геофизиков кажутся мне разумными. Может быть, и в самом деле не стоит рисковать еще одним местным землетрясением? Они зарегистрировали, значит, последний наш импульс во всех сейсмических районах Кавказа?
— Они регистрировали и прежние, только сейсмичность их была значительно слабее. Но ведь и импульс вашего нейтринного генератора был тогда вдвое меньше.
— Да, не будем больше рисковать, — решил академик. — За границей и так ведь пишут уже, что мы с вами испытываем какое-то геологическое оружие.
— Неужели и фамилии наши называют? — удивился Кречетов.
— Вот это-то и удивительно. Надеюсь, вы не давали никому из иностранных журналистов информации о нашей работе? Ну, а фантасты ваши не могли чего-нибудь опубликовать?
— Фантасты не журналисты. Им нужно время, чтобы что-нибудь написать. Один из них — Алексей Русин — еще собирается только писать повесть об ответственности ученых за современный физический эксперимент глобального характера. И я лично поощряю его поскорее осуществить этот замысел.
— А не толкаете вы его этим на запугивание?…
— Он человек здравомыслящий и запугивать своих читателей не собирается.
— А разве что-нибудь вызывает тревогу?
— Да хотя бы проникновение в глубь некоторых микрочастиц при помощи самих же микрочастиц, обладающих скоростью, близкой к скорости света.
— Это вы о допущении некоторыми физиками таких цепных реакций, при которых будто бы рождаются галактики? Ну, а я в этом совсем не уверен. Будем надеяться, однако, что если не чувство
…Давно уже не чувствовал себя профессор Кречетов так спокойно, как сегодня. В отличном настроении заходит он к Алексею Русину попросить какую-нибудь научно-фантастическую новинку.
— Похоже, что вас можно поздравить с какой-то удачей? — замечает его состояние наблюдательный фантаст.
— Да, можете, Алексей Васильевич, — улыбается профессор.
— Ваши эксперименты увенчались, значит, успехом?
— Наоборот, мы их прекращаем.
— Прекращаете?
— Да, временно. Помните, я говорил вам, что современный научный эксперимент становится все более ответственным?
— Значит, землетрясение, которое было тут в день нашего приезда…
— Да, весьма возможно, что оно было в некоторой связи с нашими экспериментами. Решено поэтому временно их прекратить. Для этого, правда, необходимо еще согласие Академии наук, но туда уже вылетел мой коллега академик Иванов.
— А не придется из-за этого совсем отказаться от просвечивания ядра планеты?
— Зачем же совсем? Нейтриноскопия, конечно же, самое прогрессивное средство изучения недр планеты, и мы от этого не собираемся отказываться. Нужно только никогда не забывать о той угрозе, которую таит в себе современный эксперимент на планетарном уровне. Ну-с, а теперь не податься ли нам на пляж?
Алексей не возражает против такого предложения, и они присоединяются вскоре к Вариной компании. Кроме Омегина, Фрегатова и Семенова, тут и Корнелий с Вадимом.
— А мне наговорили, будто вы обиделись? — добродушно улыбаясь, говорит им Леонид Александрович. — Но я не поверил. Не сомневался, что придете. Ну вот и хорошо, что пришли! И не будем больше говорить о слабых взаимодействиях. Давайте лучше пойдем купаться.
А потом, заплыв с Русиным дальше всех, профессор спрашивает Алексея:
— Какого вы мнения об этих ребятах?
— Лично мне они не внушают доверия, — признается Алексей.
— Да, пожалуй, вы правы.
— И знаете, мне очень не нравится, что они бывают в вашей комнате в ваше отсутствие. Вам бы не следовало оставлять на столе свои рукописи.
34
День проходит на редкость спокойно, без происшествий. Даже фантасты почти не спорили сегодня друг с другом. Море, немного пошумевшее утром, совсем успокоилось к вечеру.