Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г.
Шрифт:
Не тем голова занята. Сейчас особенно много всяких интересных вещей, некогда этой ерундой заниматься. Вспоминаю о бабах только во сне и по воскресеньям, хотя скоромные разговоры у нас всякий день за едой — что поделаешь, здоровые, сильные ребята, практики волею судеб лишены, вот и теоретизируют, бедняги. Я, конечно, на высоте, всегда забиваю всех сведениями анатомического, физиологического и гигиенического характера, о чем, кстати, понятия не имею.
Борьке.
Поздравляю с окончанием сессии, молодчина, братушка.
«Отец, устами меня поздравляющий, но с сомнением на мое окончание взирающий, так сказал…» («Гэндзи моногатари» Мурасаки Сикибу, пер. Конрада. [106] ) Нет, право, молодчина. Ужасно тебе завидую. Об учительстве и думать не моги, такое назначение всегда можно обжаловать, ma chere. Об этом подробнее при встрече. А насчет
106
В переводе Н. Конрада четырех глав «Гэндзи», опубликованных до войны, этой фразы нет. Возможно, фраза фигурировала в лекциях Конрада в ВИИЯ. Или он знакомил студентов со своим дальнейшим переводом «Гэндзи», или на примере страниц «Гэндзи» давал методику и технику перевода японской классики.
Пишем помалу, переводим тож. Пожалуй, посылать тебе переводы не стану — приеду, почитаем. План моей литературной деятельности (на 1953 год):
1. «Страна Горячих Туч» — повесть
2. «Румата и Юмэ» — повесть
3. «Разведчик» — повесть
4. «Каждый умирает по-своему» [107] («Без морали») — пьеса.
«Страну» начал бы уже давно, но ты не отличаешься внимательностью: где сведения о Н22О и Н32О? Кроме того, мне нужно знать, намного ли выше была температура в области прото-Венеры температуры в области прото-Земли в критический для Н2 момент? И еще, возможен ли Н42? А идея крепнет и развивается. «Хиус versus Линда» все-таки имеет быть.
107
Заглавие восходит к роману Г. Фаллады «Каждый умирает в одиночку».
Насчет «Румата» — пока еще только наброски. Получается что-то похоже на «Сына Тарзана» — но все равно, буду писать.
«Разведчик» — вот это для печати. Есть всё, фабула (до тонкостей разработанная), «сильные» места — да я тебе эту историю как-то рассказывал, история агентурного разведчика-профессионала, его работы в Германии, во время войны и участие в народно-освободительном движении после войны, его любовь к одной мертвой и одной изменившей и т. д. Это пойдет легко, откладываю на последнюю очередь.
«Без морали» уже, собственно, написано. Но этот вариант нужно еще пересмотреть. Пожалуй, придется кое-что включить, кое-что вычеркнуть. Слишком грубо и похабно написаны отдельные места <…>.
Теперь еще один вопрос — опять о «белом пятне»: известны ли свойства волн промежутка между ультракороткими (радио) и инфракрасными? Если известны, то каковы? Что является их генератором?
Вот и всё, что имею сообщить.
Да, ввиду того, что новый адресат внезапно собрался уезжать, пишите мне на войсковую часть, по старому адресу. Бандероль получил, огромное вам спасибо. Без него я был, как без рук.
Всё.
Крепко целую, жму руку, ваш Арк.
Здравствуй, Боря!
Получил твое письмо — первое, после долгого перерыва. Ну, что ж, хочешь мужского разговора — давай поговорим. Прежде всего — о моих литературных талантах. Очень уж ты их преувеличиваешь. Конечно, теоретически можно себе представить этакий научно-фантастический вариант «Далеко от Москвы», [108] где вместо начальника строительства будет военно-административный диктатор Советских районов Венеры, вместо Адуна — Берег Багровых Туч, вместо Тайсина — нефтеносного острова — «Урановая Голконда», вместо нефтепровода — что-нибудь, добывающее уран и отправляющее его на Землю. Это — теоретически. Четыре раза пытался я начать такую книгу, написал уже целых полторы главы — это, если считать только основательные попытки. И каждый раз я спотыкался и в отчаянии бросал перо. Дело не в том, что у меня не хватает фантазии представить себе адские условия работы или создать два-три конфликта, определяющих сюжетную линию. Всё это есть — в планах, набросках и т. д. Дело и не в том, что я не могу себе представить людей в таких условиях, их быт, нравы, выпивки, мелкие ссоры и большие радости — слава богу, хоть в этом ты не ошибся, мне просто было бы достаточно описать людей, окружающих меня сейчас. Дело гораздо глубже и проще — я совершенно не подготовлен технически, не имею ни малейшего представления о возможных формах производства или там добычи урана, о возможных
108
Роман В. Ажаева.
Поэтому я очень сузил задачу и написал просто рассказ о гибели одной из первых экспедиций на неведомую планету — Венеры я бегу, ибо там из-за твоих песков и безводья не развернешься. Рассказ типа Лондоновского «Красного Божества» — последний кусочек судьбы человека, гибнущего в одиночестве (держателя томагавка я не считаю).
Как видишь, моя литературная программа начала меняться в самом начале. Следующее на очереди — «Каждый умирает по-своему» — пьеса. Ты прав, пьесы мне нравятся именно этой благословенной возможностью отделаться от дурацких интерлюдий между зернами необходимого материала. Тем более, что сюжет моей пьесы позволяет с успехом обойтись безо всяких описаний. А ведь есть чудесные пьесы, верно? Возьми «Опасный поворот». [109] Или «Сорок девятый штат». Или «Тележка с яблоками». Кстати — а-а-а! — немедленно найди в магазинах эту пьесу и сейчас же вышли мне. По-английски, конечно. Она называется, кажется, «The Apple Cart» [110] или что-то в этом роде. Так вот, я совсем не так предубежден против пьес, как ты. Собственно, как я уже тебе, кажется, писал, эта пьеса почти написана, остались мелкие изменения.
109
Пьеса Дж. Б. Пристли.
110
Пьеса Б. Шоу «The Apple Cart».
Дальше идет «Румата и Юмэ». Здесь вопрос посложнее. Время — наши дни. Место — острова юго-западной части Тихого Океана. Тема — примерно «Тарзановая». Основная задача — написать интереснее, чем писал Берроуз. Главное действующее лицо — полусверхчеловек (помесь человека с небожителем). В смысле техники любых затруднений нет, а вот как изобразить всю эту кутерьму — осьминоги, гидропланы, эсминцы, туземцы, военные базы, любовь — в более или менее стройном порядке? В общем, попробуем.
Наконец, «Разведчик». Это, собственно, для печати. По-моему, халтура. Не знаю. Здесь и думать не нужно, только пиши и пиши — как ты думаешь, стоит попытаться?
Есть еще один замысел: «Синяя туча Амадзи», а также повестишка о последних днях Коммунистической Республики Атлантиды. Над этим еще буду думать. Вот и всё по литературе. Быт — обыкновенно. Получил на днях два любопытных письма — одно от Инки [111] — необыкновенно большое, теплое, почти дружеское. Тебе и маме, кстати, привет. Однако просит, хотя и мимоходом, как будто, чтобы я поскорее прислал справку о том, что не возражаю против развода. Я бы давно уже послал, да до нотариуса никак не доберусь — у него выходной день в воскресенье, единственный день, когда я попадаю в город. Другое письмо от женщины, которую я развел с мужем, за что, как ты знаешь, поплатился комсомольским билетом и, в известной степени, карьерой. Письмо в духе одной замечательной пьесы Цвейга, возможно, ты читал. Бедная девочка! Она еще благодарит! Впрочем, это, пожалуй, гораздо интереснее маме, чем тебе. Это, брат, полуторно-мужской разговор. А тебе я пишу это для того, чтобы ты на живом примере усвоил, как много мужчины и женщины значат друг для друга, и почему без учета этих отношений, возможно более точного учета, во всех оттенках, со всеми черточками — эгоизма и самопожертвования — почему без этого не придать реального оттенка ни одному произведению.
111
Первая супруга АНа Шершова Инна Сергеевна.
Кстати, как там у тебя дела на этом фронте? Подозреваю, что не теряешься, сын матери моей, а? Только держи ушки на макушке. Да смотри, не проявляй излишнего великодушия в неприятные моменты, буде такие случатся, чего бог избави.
Недавно наблюдал радугу — зимнюю радугу! — загляделся и сшиб с ног одного большого чина. Я помог ему подняться, отчистил от снега, но все же он несколько раз упомянул «м-м-мать». Разбил очки (это уже в другой раз), хожу теперь как Битл (из «Сталки и K°»), с надтреснутым стеклом.