Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г.
Шрифт:
Незамедлительно сообщи согласие. Буде же ты согласен, и я буду у тебя привечен, постарайся подготовку к дню рождения (водка, пироги и пр.) закончить еще в субботу, чтобы воскресенье было у нас достаточно свободно. Есть много дел, которые безотлагательно требуется разрешить, а также кое-что, что потребует на несколько часов твоего пристального и полного внимания.
Постарайся закончить СБТ к моему приезду. Во всяком случае я намерен увести рукопись с собой, в каком бы виде она ни была. И будет тебе стыдно, если вид этот будет более поганым, чем это требуется.
Вот, собственно, и всё, что я хотел тебе… тска-ть… э-э… сообщить. Привет большой маме, поцелуй ее.
Помни, что без персонального приглашения не приеду.
Твой Арк.
Здравствуй, дорогой Боб!
Прости за долгое молчание. За это время произошли некоторые события, не лишенные интереса и для тебя. Во-первых, окончательно отработан и закончен последний вариант «Пепла», и сдан в редакцию. Оказывается, там уже ждали нас, и набежало несколько человек, чтобы убедиться, что рукопись действительно готова. Сие было вельми приятно, чтобы не сказать больше. Но мало того. Я уже говорил тебе, по-моему, что просил свою редакторшу уловить Исаака Марковича [212] и разузнать у него о «СБТ». Так вот в чем дело. Оказывается, задержка была, как я и думал, по вине рецензента. Он был болен и переживал какие-то домашние неприятности. Теперь, наконец, он дал устную и после праздников представит письменную рецензию. А суть рецензии в том, что это «как раз то, что нам нужно», высокий художественный уровень, хороши герои и т. д. Очень утешительно. Были и замечания, но суть их я не уловил (рецензию пересказывала моя редакторша, повести нашей не читавшая). В настоящее время положение таково: я пересмотрел 3-ю часть… Кстати, о 3-й части. Видно, по грехам моим господь послал мне соавторов-клизмачей: один вообще пальцем не притронулся к рукописи, другой любезно предоставляет мне всю техническую часть работы, считая для себя зазорным отделать по-человечески оформление. Скажу тебе откровенно, что я, как редактор, на порог бы не пустил автора с рукописью в таком виде — текст подслеповатый, неаккуратный, изобилует грамматическими ошибками. В общем, свинья ты, брат мой. Так. Рукопись я кое-как выправил, кое-что перепечатал и сдал. Связался с рецензентом и предложил ему заехать за ней в редакцию. Редактор сейчас в отпуске и будет после десятого. Надеюсь, что к тому времени будет уже полная рецензия, и можно будет вести деловые разговоры. Вот всё. Я здоров, всё в порядке, целуй маму и привет ей от наших и поздравления. Жму руку, Арк.
212
Кассель Исаак Маркович, редактор Детгиза.
Немедленно пиши ответ.
Дорогой брат наш!
Спешу ответить на письмо и жду отчета о докладе. Прежде всего о СБТ. Рецензия уже есть на все три части. Но Кассель (наш редактор) попросил сроку до конца следующей недели, ибо хочет прочесть сам. По всему видно, что рецензия разволновала даже его пресыщенное сердце. Значит, числа 24—25-го я пойду к нему, и всё будет ясно. Вообще-то особых надежд не питай и вложи свое золотое перо в ножны. Договор — это, брат, нечто такое, что и т. д.
Теперь так. На днях купил я «Астронавты» Лема (она же «Der Planet des Todes») [213] и, естественно, прочитал. Полным-полно того, что ты называешь заштатной жюльверновщиной, стиль богомерзкий, но идеи есть неплохие. Скверно то, что во многом перекликается с нашей СБТ (вплоть до того, что один из героев взбирается вверх по расщепленной скале, чтобы обозреть окрестности). Много научных промахов. Одним словом, г…
Между прочим, прочитал «Жюль Верн» Борисова. [214] Очень неплохая книжка, советую просмотреть.
213
Лем С. Астронавты. — М.: Мол. гвардия, 1957. В немецком переводе «Астронавты» были озаглавлены «Der Planet des Todes» (1954).
214
Борисов Л. Жюль Верн. — Л.: Детлит, 1955.
О тезисах и докладе Козырева. Ты
И, наконец, твой роман-сборник. Можно, конечно. Надо подумать. Но прежде всего козыревская идея. Валяй, пиши обстоятельно и понятно. Хорошо бы что-нибудь этакое, с новой темой и новым сюжетом!
215
«Не брани меня, родная» — зачин одноименного романса. Слова А. Разоренова, музыка А. Дюбюк.
Дома всё благополучно. Дети в порядке, жарко, душно…
Привет от Ленки и всех остальных.
Твой Арк.
Поскольку рецензия на СБТ, которая «разволновала… пресыщенное сердце» Касселя, не может быть рецензией М. Ложечко, о которой еще будет в письмах АНа, можно предположить, что первоначально СБТ была отдана другому рецензенту. Можно даже предположить (но только предположить!) кому именно.
— Его (отца. — Сост.) «подкармливал» «Детгиз». Присылал на рецензии рукописи. Однажды очень просили разругать рукопись молодых и еще никому не известных писателей Стругацких «Страна багровых туч».
— Разругал?
— А вот и нет! Послали на окончательное уничтожение, а получили восторженную оценку. В издательстве чуть не удавились, но книга вышла. Так родились Стругацкие.
Еще тема, которая неоднократно упоминается в письмах — работы Козырева. «О тезисах и докладе Козырева» — вспоминает БН:
— В наши дни возвращаются к жизни идеи, которые в свое время были отвергнуты и даже оклеветаны. К ним относится оригинальная гипотеза Николая Александровича Козырева о природе времени. В частности, вышли его «Избранные труды», в которых вновь излагается эта гипотеза. Вы работали вместе с этим ученым в Пулковской обсерватории и, наверное, помните его мытарства. Как вы относились тогда к этой гипотезе и теперь, когда она вновь овладела умами многих ученых?
— Я был, помнится, сопливым аспирантом, когда на заседании Ученого совета Пулковской обсерватории Николай Александрович Козырев впервые выступил с изложением основ своей асимметричной механики. Огромный, на четыреста мест, актовый зал был набит битком, — по-моему, вся обсерватория, включая младший обслуживающий персонал, собралась послушать знаменитого ученого. Слава Козырева уже тогда была велика — слава блестящего, совершенно нетривиального теоретика и исключительно удачливого наблюдателя. Невероятной мощи грозы в атмосфере Венеры (молнии — тысячекилометровой длины!), сенсационное извержение вулкана на Луне, абсолютно фантастическая теория неядерного происхождения источников энергии звезд — в науке имя Козырева всегда было связано с какой-нибудь сенсацией, причем (что характерно!) как правило, доступной пониманию любого человека со средним образованием.
Доклад был, по обыкновению, блестящим, но ни я, ни все без исключения друзья мои не поняли основ новой теории. Зато очень хорошо был понятен главный вывод: время, оказывается, есть источник энергии. Вывод этот подтверждался рядом наблюдательных данных, а кроме того, становилось понятно, почему существуют те звезды, источники свечения которых не могли быть объяснены классическим циклом Бете, термоядерным синтезом. Открывающиеся перспективы кружили головы. В газетах появились во множестве популярные изложения теории, а также изящные интервью блестящего ученого. Братья Стругацкие написали (очень недурной по тем временам) фантастический рассказ «Забытый эксперимент», научной основой коего и была гипотеза Козырева. Ученый совет, хотя и исполненный естественного скепсиса, в конце концов выделил под продолжение экспериментов небольшие, но все-таки средства.