Неизвестный Андропов
Шрифт:
Отметим и следующие чрезвычайно важные для нашего повествования обстоятельства. «Техническое обеспечение» работы
Политбюро в ЦК КПСС осуществляли 5—6 специально выделенных сотрудников Общего отдела ЦК, возглавлявшегося К.У. Черненко, а с 1984 г. — В.И. Болдиным.
Помимо этого у каждого члена (кандидата в члены) ПБ ЦК имелись специальные помощники «по работе в Политбюро», обладавшие наивысшей формой допуска к работе с совершенно секретными документами.
Таким образом, круг секретоносителей, допущенных к «тайнам Политбюро», составлял в СССР несколько
Понятно, что сама по себе работа Политбюро ЦК являлась объектом первостепенного интереса для разведок, по крайней мере, ведущих иностранных государств.
Определенные «утечки информации» о работе Политбюро были, их не могло не быть. Поскольку у осведомленных в разной степени о его деятельности лиц имелись родственники, дети, самые близкие знакомые, друзья в аппарате ЦК и т.д., что создавало определенные предпосылки для несанкционированного разглашения информации.
Таким образом информацию, представляющую интерес для ЦРУ США, от своего предполагавшегося тестя, члена Политбюро, получал агент «Трианон» (А. Огородник, член коллегии МИД СССР).
Некоторые сведения иностранным спецслужбам передавали лица, знакомившиеся с решениями Политбюро официально, как это было с дипломатом, занимавшим пост заместителя Генерального секретаря ООН А. Шевченко. (Оперативная разработка Шевченко резидентурой ПГУ КГБ в Нью-Йорке выявила его предательство, но помешать его побегу не смогла.)
Те же решения Политбюро, что касались внутриполитических аспектов жизни СССР, публиковались в виде Постановлений ЦК КПСС, нередко — совместных постановлений ЦК и Совета министров, иногда — совместно с ВЦСПС (Всесоюзным центральным советом профессиональных союзов).
Решения Политбюро принимались единогласно. Или — с учетом мнения Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева.
Выступая на заседаниях Политбюро с информацией, замечаниями по проектам подготовленных решений и документов, предложениями и предупреждениями, Андропов, безусловно, влиял не только на позиции своих коллег по ПБ, но и на самого Брежнева, который нередко предлагал отсрочить принятие того или иного «сырого» решения, рекомендовал «доработать» вопрос, дополнительно проконсультироваться со специалистами.
В итоге такая процедура повышала качество принимавшихся решений и документов. Но и — не гарантировала полностью от ошибочных решений, как это было в отношении Афганистана, речь о чем пойдет далее.
Мы не будем спекулировать на широко освещавшихся и излюбленных темах «внутренней политической кухни» Политбюро и ЦК КПСС, оставляя эти сюжеты для любителей политических сплетен и гаданий на кофейной гуще, а попытаемся максимально объективно остановиться лишь на отдельных аспектах этой проблемы, непосредственно связанных с жизнью и деятельностью героя моего повествования.
К углубленной проработке вопросов, выносимых на обсуждение Политбюро ЦК, Андропов подключал не только официальные, но и неофициальные возможности аппарата КГБ — консультантов высокого уровня из соответствующих ведомств.
При этом он полагал, что первостепенное значение имеют не текущие, повседневные вопросы,
К числу важнейших международных проблем в то время, как Ю.В. Андропов стал кандидатом в члены Политбюро, помимо войны во Вьетнаме, относились переговоры с США о сокращении стратегических вооружений и параметры «политики разрядки», предлагавшейся Организацией Варшавского договора в качестве альтернативы конфронтации и гонки вооружений, вопросы улучшения советско-американских отношений.
Авторитет Советского Союза в то время был настолько высок в мире, что даже вторая сверхдержава — Соединенные Штаты Америки проявляла заинтересованность в обеспечении лучшего понимания своих позиций в Москве.
Ибо реальная политика, и во внешне- и во внутриполитических сферах, тем более - политика дальновидная, это не только реализация собственных желаний и стремлений. Но это прежде всего взвешенный анализ и учет ситуации и тенденций ее развития, трезвая оценка имеющихся ресурсов, возможностей, ближайших и отдаленных последствий конкретных шагов и действий, перспектив развития обстановки в целом либо в результате тех или иных действий.
В этой связи примечателен тот факт, что член предвыборного штаба республиканского кандидата в президенты США Р. Никсона Генри Киссинджер по заданию своего патрона встретился с представителями советской разведки в США и заверил их, что в действительности Никсон гораздо больший реалист, чем об этом думают в Москве, в связи с чем значение его ультраконсервативных предвыборных заявлений и обещаний переоценивать не следует [2].
С января 1969 г. советник президента по вопросам национальной безопасности, а с 1973 г. — госсекретарь США Г. Киссинджер являлся подлинным «отцом» внешнеполитической концепции Ричарда Никсона «перехода от эры конфронтации к эре переговоров».
И действительно, именно при Ричарде Никсоне произошел значительный прорыв в развитии американо-советских отношений, ознаменовавшихся как первым официальным визитом президента США в Москву 22—30 мая 1972 г., так и подписанием целого ряда важнейших двусторонних документов, важнейшими из которых являлись «Основы взаимоотношений между СССР и США» и Договор об ограничении систем противоракетной обороны.
При этом, в силу своего служебного положения, председатель КГБ Ю.В. Андропов являлся наиболее информированным членом Политбюро по многим вопросам как международной, так и внутриполитической жизни страны.
Этим и объясняется его бесспорное влияние на выработку внешнеполитических позиций и курса СССР. В этой связи иногда еще высказываемые обвинения в адрес Андропова в «бонапартизме», на наш взгляд, лишены всякого основания.
Еще раз подчеркнем, что как член высшего коллегиального партийно-государственного органа власти Андропов был просто обязан рассматривать предложения и принимать участие в обсуждении, выработке решений по самым животрепещущим вопросам государственного управления.
И именно как руководитель Комитета государственной без