Неизвестный фактор (Романы)
Шрифт:
Но наконец-то мы взобрались наверх — перед нами был песчаный подъем. Потом, помня о трюке, которому научил меня Косгро, я разворачивалась через каждые несколько шагов и прометала заметусом по нашему следу, надеясь таким образом остановить погоню.
— Туман рассеивается, — заметила Бартаре; так и было, но я уже начала уставать, и единственное, о чем могла думать, это что мы должны найти место, где бы укрыться. Самым надежным, безусловно, была рощица заметуса, если только удастся уговорить Оомарка и Бартаре. А там, может быть,
И вот, мы вернулись на тот самый участок скалы у гребня. И — все оказалось замечательно! Косгро не ушел искать меня, а сидел с Оомарком, который стал уже почти таким же волосатым, и опирался о него, обняв его рукой.
Когда мы подошли, они встали на ноги. Косгро вопрошающе смотрел на меня. Я уже хорошо знала его грубые черты и научилась распознавать малейшие изменения в выражении лица. Но он ничего не спросил, пока я не развернулась и не промела за нами последний раз.
Потом он сказал:
— Компания?
— Да, и такая, что дышит в спину.
— Ну, тогда неплохо бы пойти куда-то.
— Туда, — я указала на обрыв. Я ожидала, что Оомарк станет возражать, но он ничего не сказал. Он так и держался за мужчину, не отпуская его большую руку.
Но когда Бартаре подошла к краю скалы, она заартачилась. Возможно, запах заметуса был для нее предупреждением.
— Нет! Не пойду! — Теперь ее протест выражал голос упрямого ребенка.
Я не знала, угрожать ли ей веткой; но ей возразил Косгро:
— Пойдешь! — сказал он с уверенностью. — Или останешься здесь — одна.
Раз она уже убегала в туман, я не видела в этом какой-то угрозы, способной подействовать на нее. Но снова оказалось, что все эти трое обладали каким-то знанием, которого я была лишена.
Косгро поднял руку:
— Слушайте!
Мы слушали. Шум с той стороны, где был убит падучий червь, раньше приглушаемый туманом, становился громче. Рычание и рев — чего-то очень грозного.
— Они покончили с тем, что послал им случай, — сказал Косгро Бартаре. — Те, кто пришли под конец, лишь раздразнили аппетит и хотят его утолить. Скоро они отыщут дорогу и пойдут по нашему следу.
Она перебила его:
— Темные охотятся только когда туман сгущается. — Она была как загнанный зверек, бросающий быстрые взгляды направо и налево в поисках спасения. Я стояла между ней и дорогой, которой мы только что пришли.
— Когда они голодны, то охотятся в любое время. А ниже есть лишь одно безопасное место. Туда они не пойдут ни под каким давлением.
— Мы не можем! Я не могу! — выкрикнула она свой протест. Она утратила уверенность, которую демонстрировала передо мной. Возможно, потому что Косгро был в большей мере от этого мира, она видела в нем более серьезного противника.
— Мы можем, и ты можешь, — возразил он. — Или так, или столкнуться с тем, что придет. А оно придет голодным и не отвернет
— Но заметус тоже смертелен. — Она ломала руки.
— Не совсем так. Ты ведь отведала заметуса, когда Килда разбила твои чары. Разве он убил тебя?
Она ответила не сразу.
— Но я впала в сновидения. Я не хочу таких снов. Я их не потерплю.
— Заметус прикоснулся к тебе. Но ты можешь укрыться в его тени, не касаясь его. И другие тоже не прикоснутся к тебе.
Не верилось, что ее убедили, но кое-как он уговорил ее. Она сломалась. То, что с ней произошло, не опишешь по-другому: она снова превратилась в маленькую девочку, которой и должна была быть.
Когда он кивнул, она подошла к краю, хотя ясно было, что до смерти боится каждого шага вперед. И я испытала неимоверное облегчение, когда она начала спускаться; за ней последовал Оомарк. Косгро подал мне сигнал. Я покачала головой.
— Я последняя, и я замету этим путь. — Я тряхнула веточкой, думая не только о неведомых угрозах с места гибели червя, но и о бородавчатом существе. Если оно пришло в себя от травмы языка, то, может, следует за нами. А в нем было что-то такое, отчего оно казалось мне еще хуже, чем Шак или Шкарк. Ни за что на свете не хотелось снова с ним встретиться.
— Ладно. — Он неуклюже спускался через край, будто ему трудно было двигаться. Я вспомнила о его ране. Открылась ли она из-за недавнего перенапряжения? Он так и не разрешил мне заняться о ней, а навязывать ему такие услуги против воли я не могла.
Следуя своему обещанию, я останавливалась везде, где только можно было, и мела заметусом. Как и на предыдущей ветке, на этой тоже пока не было следов увядания. Я решила про себя, что когда будем уходить из рощицы, попрошу вторую ветку про запас.
Аромат был сильным. Я набрала полные легкие воздуха, расслабляясь. Развернувшись у подножия скалы лицом к рощице, я увидела, как, немного впереди, Косгро, обхватив рукой каждого ребенка, толкает их дальше, хотя ясно было, что идти под ветками было страшным испытанием для всех них.
Мы шли и шли, пока не вышли на участок открытого пространства, где не было деревьев, а только серебристый туман неба над нами. Там Косгро отпустил детей, и они упали на землю, одеревенелые и безмолвные, будто заключенные в камере страшного зла.
Я подошла к дереву, положила руки на ствол и снова почувствовала ту самую благотворную влагу. Провела влажными ладонями по лицу. И это оживило меня, будто я напилась из ручья. Потом взялась за свой жакет и оторвала от него с края лоскуток. Я приложила его к стволу, пока он не вобрал в себя всю влагу с него. С этим хорошо смоченным кусочком ткани я вернулась к остальным.