Неизвестный маршрут
Шрифт:
Очень мило, подумала Марина. Скверно, когда тебя принуждают рассказать о своей реальной работе. Но еще хуже, пожалуй, когда заблуждаются касательно твоей роли в событиях и истинном месте в жизни. Или нет? Или это как раз – шанс?
– О чем вы говорите? – пожала она плечами.
– О грузе. О небольшом контейнере, напоминающем небольшой цилиндр с ручкой, чтобы удобнее было носить...
– Первый раз слышу, – сказала Марина.
Гуань наклонилась над ней, погладила по щеке и сказала почти бесстрастно:
– Если ты мне будешь врать, маленькая белая шлюха, я тебе устрою для начала классическую «шахматную доску». Кожу с тебя будут сдирать аккуратными квадратами, оставляя нетронутые участки, так что ты очень скоро будешь и в самом деле похожа на шахматную доску. Орать ты при
Вполне возможно, лицо у Марины и впрямь изменилось. Но по другому поводу. Значит, вот в чем дело. Секретнейшие коды связи для двух десятков посольств и военных баз... Черт побери, что же затеял Бородин и его компания? Действительно, никак не похоже на стандартный, примитивный переворот...
– Судя по твоему личику, я все рассказываю правильно, – рассмеялась Гуань. – Слушай, я не собираюсь отбирать у тебя контейнер насовсем. Мы же не дураки, милая! Если станет известно, что коды украдены или просто пропали безвозвратно, их на всякий случай заменят. Вы это тоже прекрасно знаете. И вы тоже не собирались, конечно, красть их насовсем – это бессмысленно. Разумеется, вы их хотите попросту скопировать в столице, только там есть оборудование и специалисты, способные взломать защиту дискет... Дорогая, мы хотим того же! Мы скопируем все и отдадим контейнер тебе. Вы, я так прикидываю, намереваетесь представить дело так, будто в тайге произошла обычная авария, контейнер, найденный в разбитом самолете, вернули в столицу в целости и сохранности... Верно?
– Допустим, – сказала Марина.
– Ну, какое там «допустим»! Это чистая правда. Единственно возможный вариант – иначе коды сменят... Ну, ты все поняла? Мы с тобой вместе подумаем, как сделать, чтобы контейнер на какое-то время попал к нам, а потом отдадим тебе его в целости и сохранности. Выбора у тебя все равно нет. Вряд ли тебе хочется умирать, да вдобавок долго и мучительно. Мы, крошка, азиаты. Научились кое-чему за тысячи лет. Умеем сделать так, что самые жуткие пытки растягиваются на неделю, на месяц, а человек при этом остается жив... – она ослепительно улыбнулась. – Впрочем, в данном случае у меня нет ни месяца, ни недели, ни даже пары суток. Бородин вот-вот может уехать в столицу, так что нужно получить от тебя согласие на сотрудничество в кратчайшие сроки. А это подразумевает, что я тебя начну обрабатывать по полной, не теряя драгоценного времени...
– Вы знаете, где Бородин? – спросила Марина, решив, как и в случае с капитаном, получить полезную информацию.
– Знаем. Только добраться до него не можем. Потому ты нам и нужна.
– И где же он?
– А ты любопытная, я смотрю, – сказала Гуань, улыбаясь. – Где он – это сейчас не твое дело. Все равно он ни разу не попытался тебя отыскать. Он ведет себя так, словно нисколечко не встревожен твоим отсутствием. Отсюда я делаю простой вывод: он вообще не знает, что ты здесь. Следовательно, мы все правильно просчитали, и ты за ним присматриваешь без его ведома. Остальное мы обсудим – то, что ты должна будешь сделать. Выбора у тебя никакого. Ты не просто в подвале – дом стоит посреди китайского квартала, где не принято интересоваться делами соседей, особенно нашими... –
– Вряд ли, – сказала Марина, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, без лишней заносчивости, но и без панического страха. – Я уже кое-что поняла. Ты хочешь как-то подвести меня к Бородину, чтобы я забрала у него контейнер. Но в этом случае мне нужно сохранять товарный вид, правда? Как я выйду на улицу с ободранной кожей?
Гуань улыбнулась, поиграла изогнутыми черными бровями.
– Вообще-то верно. Но это вовсе не значит, что тебе никто не сделает больно. Есть ведь способы, не оставляющие следов. Что бы мне для тебя придумать? Можно, конечно, позвать моих ребят, чтобы они с тобой всем скопом позабавились в качестве прелюдии... Успокойся, не буду. Исключительно потому, что люблю работать в одиночку. Я как-никак опаснее всех, кто сейчас в доме...
– Да ну? – Марина улыбнулась почти спокойно.
И получила оглушительную пощечину. Гуань склонилась над ней, приблизила лицо, ее узкие черные глаза стали щелочками, розовые губы кривились в злой усмешке.
– Я тебя вижу насквозь, маленькая белая шлюшка, – сказала она холодно. – Не так уж трудно, высчитывать таких, как ты. Сопливая карьеристка из престижного университета, паршивка из хорошей семьи, которую устроили на теплое, высокооплачиваемое местечко. От тебя за километр шибает двадцатью поколениями благородных предков, папиными миллионами, лакеями в белых перчатках... Вот только тебе никто не объяснил вовремя, что эти игры могут стать опасными. Это не экзотические приключения из очередного романа в мягкой обложке, а серьезная работа...
Прекрасно, подумала Марина. Просто прекрасно. В таких случаях нет смысла опровергать насквозь ошибочную характеристику, данную тебе противником. Пусть укрепляется в своих заблуждениях, ничего не имею против. К тому же это не стандартная перевербовка, они хотят, чтобы я добыла контейнер... Но я сама хочу того же. Так что есть смысл сломаться. Только следует побрыкаться самую чуточку, и, получив пару раз по морде, соглашаться...
– Чистенькая, умненькая, сытенькая девочка из богатой семьи... – протянула Гуань уже с нешуточной ненавистью, не имевшей ничего общего с игрой. – Родиться бы тебе в простом крестьянском доме, где детей больше, чем горсточек риса... Ничего, я тебе объясню суровую прозу жизни...
Она быстрым движением рванула платье на груди Марины, разорвала его до пояса, а когда та возмущенно приподнялась, повертела перед глазами неизвестно откуда взявшимся кривым блестящим кинжальчиком.
– Лежи, тварь! Будешь дергаться, лезвием разрисую. Уяснила?
Бросила кинжальчик рядом, медленно спустила с плеч Марины бретельки лифчика, ее щеки порозовели, дыхание участилось. Разорвала лифчик, обнажив груди. В следующий миг на щеки Марины обрушилось с полдюжины звонких пощечин: справа, слева, справа, слева... Марина жалобно охала, пытаясь вызвать на глаза слезы – что, в общем, оказалось не так уж сложно, когда тебя столь беззастенчиво хлещут по физиономии. Поди отличи слезы ярости от слез испуга, они совершенно одинаковые. А эти ухватки насквозь знакомы: нехитрый набор приемов психологического подавления, рассчитанный на тот самый оранжерейный цветок, каким ее считают...
– Подол подними! – последовал резкий приказ. – Кому говорю?! Лицо попорчу, мокрощелка паршивая!
Всхлипывая, шмыгая носом, изображая крайнюю степень запуганности, Марина выполнила команду.
– Выше, выше, – командовала Гуань. Небрежно похлопала Марину по голому животу. – Холеная белая сучка, массажистки, конечно, салоны красоты... Трусики спусти. Кому говорю? До колен. Совсем сними. В глаза, в глаза мне смотри, не жмурься! Ноги пошире!
Марина добросовестно всхлипывала, прямо-таки поскуливала, лежа с раздвинутыми ногами. Взгляд китаянки скользил по ее телу, на губах блуждала улыбка. Опять начинается, вздохнула про себя Марина, снова попахивает вдумчивым изнасилованием. Ну, не четверо пьяных скотов, по крайней мере...