Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью
Шрифт:
Короче говоря, в ошеломлении выскакиваю из здания и — к Микеладзе!
— Вахтанг! Даль поступает!
— Да что ты?!
— Правда, правда! Сидит и пишет… бедненький.
— Вот это да! Вот это да… Давай тогда мы с тобой сейчас отсюда никуда не уйдём.
А он заехал за мной на машине — был очень холодный день. Я смылась с работы, поэтому пальто у меня висит на студии в кабинете, то есть я, вроде, где-то здесь. А я на ВРК возле гостиницы «Украина»!
Стали мы с ним ходить-бродить — ждать. Встретили ещё одного, дружка Вахтанга — эстонского
— Оль, иди, возьми Колю!
А я не вижу Колю, потому что ищу глазами Олега Ивановича! Смотрю, стоит Даль. В растерянности — никто к нему не подходит… Выскакиваю из машины и подлетаю к нему:
— Олег Иванович! С ума сойти! Вы всё-таки поступаете?! Ну, я надеюсь, что у вас всё будет в порядке!
И он так покраснел, смутился — просто поразительно.
Прошло дней десять. Ничего не известно. Списки никак не вывесят. Вахтанг решил, что я с Далем «вась-вась», а он-то уж наверняка знает.
А я, хоть и была молоденькая и хорошенькая, — просто не понимала, человек какого уровня со мною рядом. Может быть, Даль и относился ко мне с некоторой долей симпатии. Но я никогда и ни на что его не подвигала! Он спрашивал меня о том, что его интересовало. Я ему отвечала. Общение больше состояло из бесед о высоком. Всё-таки у меня какая-то культура уже была впитана во ВГИКе. Даль не со всеми общался, а со мной он разговаривал.
И вот, в последних числах октября мы собрались компанией. Сидим в Сокольниках в одном грузинском доме. Такая интернациональная документалистская компания: Вахтанг, Пэтт, Коля Дроздов, девочка-литовка, ещё ребята. И ещё там был Станислав Говорухин, ходил молча и всех презирал. И при этом пил нашу водку!
Приехал Дроздов с курсов — новостей нет…
А в то время, в семидесятые, поступать на ВРК — означало в какую-то недосягаемую сферу попасть! Лучшее мировое кино показывают только на Курсах: Феллини, Бунюэль, Коппола… вгиковцы этого лишены, если только не поедут подпольно в Госфильмофонд. А на Курсы никого постороннего не пускают. Показывали один раз фильм Бунюэля — так по спецпропускам. И это всё гудит, как пчелиный улей, — аж до самого ВГИКа разговоры доходят!
Так вот, сидим мы в Сокольниках. Вахтанг говорит мне:
— Позвони Далю: уж он-то знает — кто поступил, кто нет — наверняка!
— Я не в таких отношениях с Олегом Ивановичем, чтобы могла запросто позвонить ему и спросить: поступили ли вы с Колей Дроздовым или нет?
Все подхватывают вслед за Вахтангом:
— Да ладно, Оль, позвони!
— Да я не могу!
Буквально заставили. Звоню:
— Здравствуйте, Олег Иванович! Это ассистент с…
— Да, Оля.
— Олег Иванович, ну, как? Вы поступили?
— Да. Поступил.
Ребята-то думают, что он сейчас мне что-то расскажет!
— Ну, я вас поздравляю… И я вам так завидую — вы такие фильмы посмотрите!
— Ну… надеюсь… Оля…
Кладу трубку и в полной тишине говорю:
— Он сказал, что он поступил.
Вахтанг аж взвился, подскочил:
— Как?! Откуда он знает?! Ничего официально не объявлено!!!
И вот тебе — русская суть. Все эти ребята — украинцы, эстонцы, литовцы, грузины — сказали:
— Вахтанг, успокойся! Он же — Даль. Он мог вообще не писать никаких работ!
И я добавила:
— То, что он пишет работы, — это его самодисциплина, внутреннее уважение к этому процессу. Это — характер Даля.
Теперь могу сформулировать ещё чётче: Олег Даль — это высочайший аристократизм духа и поведения.
Известный актёр Вадим Спиридонов, бывший моим большим другом (его нет уже полтора года, и теперь он недалеко от Олега Ивановича — там же, на Ваганькове), рассказывал мне про Даля:
— Шёл я как-то по «Мосфильму». Олег навстречу идет. И это был человек, к которому просто так не подойдёшь. Не попросишь сигарету. Не поздороваешься. Даже просто — не улыбнёшься. Шёл человек, и вокруг него было пространство, и в это пространство войти было очень непросто.
Вот это был Даль! И если он к кому-то обращался, кого-то воспринимал, то это уже можно было считать, простите, за честь. Может быть, это сейчас и звучит громко, но это был элемент доверия такой, в общем-то, уникальной личности, какой был Олег Иванович.
А Коля Дроздов тогда не поступил, так и оставшись сценаристом. Но у него хорошая судьба, и он — талантливый человек. Олег Иванович же пошёл учиться режиссуре…
15 февраля 1977 года
Прошло три с половиной месяца. И Даль как-то у меня «выпал». Я даже про него как-то немного подзабыла. У меня — очередная картина. Последний год учусь во ВГИКе, продолжая работать ассистентом режиссёра в ТО «Экран» на телевидении.
Тогда был очень популярен режиссёр Леонид Пчёлкин, на лучших картинах которого я работала и который всю жизнь из меня «пил кровь». Но расставались надолго мы всегда по-хорошему, потому что он по-отечески хорошо ко мне относился: такое сочетание в человеке тоже бывает…
В этот день Пчёлкин подходит ко мне и говорит:
— Девочка моя, я уже без тебя жить не могу! У нас середина картины, всё рушится. Народу — навалом. Там и история, и современность. Выручай, Олечка!
И в середине съёмок, в полном их разгаре, я прихожу на пятисерийную картину «Не поле перейти…», которая выходит в свет под названием «Личное счастье». Ну, чем не повтор истории с «Омегой»?!
Прихожу в группу и сразу же узнаю, что снимается Олег Даль, потому что Пчёлкин мне говорит: