Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
– По телевизору показывали, – прошелестела Роза.
– Ко мне только что приходил полицейский… – Галя помолчала, – и… он… он говорил про Гелю ужасные вещи. Будто она… там, в Москве… ты знала?
– Нет-нет, мы с ней мало общались, – заторопилась Роза, – с тех пор как ты уехала, она мне и не звонила. А я была очень занята ребенком и вообще…
– Ты знала, что ее отец разорился и что она распространяет наркотики? – Галина решила отбросить всякую дипломатию.
– Говорю тебе, мы не виделись долгое время! Она не звонила, зачем я ей? Это перед тобой она вечно заискивала…
– Ты полегче, она все-таки умерла…
– Извини, Галя, знаю, что так нельзя, – всхлипнула Роза, – но как представлю, что мы могли бы все вместе в ее машину сесть, то просто сама не своя делаюсь!
– Да уж… – вздохнула Галина.
Тут в трубке послышался мужской голос, говоривший на повышенных тонах.
– Не могу разговаривать, – шепнула Роза, – не звони мне, у меня и так неприятности…
«Вот так вот, – подумала Галина, слушая короткие гудки в трубке, – у нее неприятности. Да уж не такие, как у Гельки. Так, похоже, что нет у меня больше подруг…»
Глава третья
Бедный Йорик
– Отлично, отлично! – Павел Петрович оглядел выстроенную перед ним роту и повернулся к ее командиру капитану фон Корну:
– Благодарю вас, барон, за отличную выучку ваших солдат! За таких солдат мне не было бы стыдно и перед прусским королем!
– Рад служить вашему высочеству! – Капитан вытянулся перед принцем.
Павел Петрович развернулся и зашагал к дворцу. Капитан последовал за ним. Возле самого дворца Павел остановился и порывисто повернулся к своему спутнику.
– Простите меня, барон. – Павел Петрович снял перчатку, поправил пудреный парик. – За такую отменную службу следовало бы достойно наградить вас, но вы знаете, моя мать не позволяет мне награждать моих верных слуг, так что я могу пожаловать вас только этим. – И он протянул капитану золотую табакерку с бриллиантовым вензелем.
– Мне не нужно иной награды, кроме удовольствия вашего высочества! – ответил капитан.
– Вот что я хотел спросить у вас, барон. – Павел понизил голос. – Вы ведь в молодости служили в Преображенском полку?
– Так точно, ваше высочество.
– Вы наверняка о многом говорили со своими сослуживцами…
– Само собой… – Фон Корн насторожился, не зная, к чему клонит принц.
– Не слышали ли вы, барон, каких-то разговоров о смерти моего батюшки, государя Петра Федоровича?
– Разговоры ходили всякие… – ответил барон, заметно смутившись. – Однако пересказывать
– Не забывайтесь, барон! – Лицо Павла покраснело, на виске забилась жилка. – Вы служите мне, а значит – должны говорить мне то, о чем я спрашиваю! Это не простое любопытство! Я должен знать правду!
Альберт Францевич Стейниц вернулся в свой офис из коллегии адвокатов. Он подошел к двери, открыл ее, вошел в приемную. Его помощницы Инны Романовны не было на рабочем месте. Он не придал этому значения и вошел в свой кабинет.
Инна сидела за его столом и что-то искала в ящике.
– Инна, что вы там ищете? – проговорил адвокат скорее удивленно, чем строго.
Инна подняла голову, на щеках выступили красные пятна.
– Ой, Альберт Францевич, а я не слышала, как вы вошли! – произнесла она. – А мне срочно нужен был квадратный штамп, чтобы оформить отчеты для коллегии! Вы же помните, их нужно сдать завтра… А, вот он! – Она победно подняла печать.
– А, штамп… – протянул Стейниц. – Хорошо, работайте. И посмотрите, что у меня запланировано на завтра.
Инна встала, отправилась в приемную.
Альберт Францевич проводил ее взглядом и задумался.
Инна работала с ним уже восемь лет, и до сих пор у него не было к ней никаких претензий. Аккуратная, скромная, исполнительная, она всегда с готовностью задерживалась на работе, если было какое-то неотложное дело, в документах у нее был полный порядок.
Но в последнее время она переменилась.
Глаза ее лихорадочно блестели, она заметно похудела, стала нервной и беспокойной, говорила чересчур громко, роняла бумаги, а на днях забыла сделать важный звонок, о котором он ей неоднократно напоминал.
Несколько раз Стейниц заставал Инну, когда она вполголоса разговаривала по телефону, причем по выражению ее лица было ясно, что разговор этот – не служебный, а при его появлении она тут же прерывала этот разговор и бросала трубку.
Кроме того, изменился ее стиль.
Раньше она одевалась скромно и сдержанно, макияж у нее был незаметный, прическа – самая консервативная, волосы зачесаны гладко в скромный узел на затылке. Адвоката это вполне устраивало: такая помощница придавала его офису ощущение надежности, респектабельности, умеренного консерватизма. А сейчас она стала краситься значительно ярче, носить яркие блузки, узкие брюки… так еще недолго – и дойдет до мини-юбок…
Раньше, бывало, приедет он в офис, а она уже на месте, полностью собранная, его кабинет проветрен, ни пыли, ни бумаг лишних, и кофеварка уютно булькает. Теперь же приходилось иногда и ему самому открывать офис, а Инна прилетала с опозданием, вся встрепанная, сумка расстегнута, и тушь под глазом размазана.
Раньше сядет за свой стол, губы помадой едва тронет – и все, готова к работе. А в последнее время влетит в комнату, бросит сумку на стол, да и убежит на полчаса в дамскую комнату, а уж вернется вся раскрашенная, как индеец перед битвой, и духами обольется так, что в офисе дышать невозможно.