Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
С этими словами Альберт Францевич продемонстрировал присутствующим конверт с сургучными печатями, взял со стола нож для разрезания бумаг и аккуратно вскрыл конверт.
На стол выпал лист гербовой бумаги и еще один конверт – небольшой и тонкий.
– Разрешите огласить этот документ, – торжественно произнес адвокат.
Груздев издал какой-то звук, Стейниц бросил на него быстрый взгляд и продолжил:
– Я, Басманов Леонид Петрович, гражданин Российской Федерации, такого-то года рождения, проживающий там-то, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим
Моя воля заключается в том, чтобы из имеющихся у меня финансовых средств выплатить моей жене Елене Павловне Басмановой такую-то сумму на содержание, – адвокат назвал внушительную, но не чрезмерную сумму, – а также оставить в ее распоряжении принадлежащую нам городскую квартиру по такому-то адресу. Кроме того, я распоряжаюсь выплатить следующим людям и организациям определенные этим документом суммы. – Дальше перечислялись несколько старых сотрудников и две-три благотворительные организации.
После этого перечня адвокат сделал паузу, перевел дыхание и продолжил:
– Все денежные средства, материальные и нематериальные активы и объекты недвижимости, оставшиеся после перечисленных выплат, я оставляю своей дочери Галине Леонидовне Басмановой. В том числе я оставляю ей принадлежащий мне контрольный пакет акций банка «Норд-вест» с правом решающего голоса в совете директоров.
При этих словах Сергей Михайлович снова издал какой-то странный придушенный звук.
– В чем дело, Сергей Михайлович? – Адвокат взглянул на Груздева. – Вам нехорошо? Может быть, воды?
– Мне хорошо… – отмахнулся тот. – Мне просто прекрасно… продолжайте, прошу вас!
– А я, собственно, уже закончил, – благожелательно проговорил Альберт Францевич. – Документ оглашен законным порядком и вступает в силу с сегодняшнего дня.
– Если я правильно поняла, – подала голос Галина, – теперь я – законный владелец банка?
– Да, вы все правильно поняли, Галина Леонидовна, – подтвердил адвокат.
– Тогда, как владелец банка, – Галина повернулась к Сергею Михайловичу, – как новый владелец банка, я прошу вас назначить на завтра заседание совета директоров. И еще – я намерена немедленно провести аудиторскую проверку деятельности банка за последние три месяца. За время, прошедшее со смерти моего отца…
Груздев снова издал придушенный звук, но затем справился с собой и глухо проговорил:
– Хорошо, Галина Леонидовна… я соберу совет директоров и приглашу аудиторов…
– Нет, Сергей Михайлович, я намерена провести независимый аудит, подчеркиваю – независимый, и я уже нашла для этой цели надежную фирму…
– Вы? – испуганно вскрикнул Груздев. – Но как вы ее нашли? Вы ведь в этом… извините…
Он замолчал, Галина усмехнулась и произнесла:
– Вы хотели сказать, что я в этом не разбираюсь? Но вы, кажется, забыли, что я училась в Высшей финансовой школе, прослушала там соответствующий курс и прошла практику в одном из ведущих банков Швейцарии. Кроме того, знающие люди помогли мне найти подходящих аудиторов. –
Груздев охнул, прикрыл глаза и вжался спиной в кресло. У него больше не было слов.
– Постойте, – заговорила вдруг Елена. – А как же я?
Галина с удивлением заметила, что мать смотрит теперь совсем не отрешенно, глаза ее блестят, лицо пылает.
Елена повернулась к Груздеву:
– Сергей, ты говорил мне, что я не должна беспокоиться о будущем… но теперь… теперь я осталась нищей! Я осталась бездомной! Меня вышвырнули на улицу!
– Да замолчи ты! – раздраженно отмахнулся от нее Груздев. – Тебе не на что жаловаться… Твой муж все же позаботился о тебе, оставил тебе содержание и квартиру…
– Содержание?! Квартиру?! – взвизгнула Елена. – Да это содержание немногим больше пенсии по старости…
– Всего лишь раз в двадцать больше! – язвительно процедил Сергей Михайлович и отвернулся.
– А квартира… квартира… она… она всего лишь трехкомнатная! Как в ней можно жить?
– Мама, но тебе и не придется, – усталым голосом проговорила Галина. – Ты можешь спокойно жить, как жила, в нашем доме…
– Да?! И чувствовать себя приживалкой?
– Да что ты такое говоришь! И вообще, сейчас не время это обсуждать!
– Я знаю, что я говорю! – Лицо Елены покрылось красными пятнами, она ткнула пальцем в дочь: – Я знаю, это ты! Это твои интриги! Это ты подговорила Леонида… это ты наговорила ему на меня… на нас с Сергеем Михайловичем…
– Мама! Как ты можешь! Я вообще была в Швейцарии, когда он составлял это завещание!
– Сергей! – Елена снова повернулась к Груздеву: – Сергей, умоляю, сделай что-нибудь!
– Что я могу сделать? – вяло отмахнулся тот. – Ты же слышала содержание документа… и вообще, не впутывай меня в свои дела, мне и своих-то хватает!
– Елена Павловна, – заговорил Альберт Францевич. – Извините, но я хочу напомнить вам, что еще полчаса назад вы считали, что ваша дочь умерла…
Елена застыла, лицо ее посерело, затем она зарыдала и кинулась к дочери:
– Линочка, родная, прости… я сама не знаю, что на меня нашло… прости меня, если можешь…
– Все в порядке, мама, все в порядке! – произнесла Галина, гладя мать по спине.
За спиной матери она перехватила взгляд Сергея Михайловича – настороженный, полный страха, ненависти и угрозы. Она постаралась ответить ему как можно более твердо.
– Господа! – Альберт Францевич постучал ручкой по стакану с карандашами, резкий дребезжащий звук показался неожиданно громким. – Господа, напоминаю вам, что мы еще не закончили с официальной процедурой…
– Да, извините… – Галина села на прежнее место, мать вытерла глаза и тоже опустилась в кресло. Груздев мрачно смотрел перед собой, что-то обдумывая.
– Итак, помимо уже зачитанного документа, в конверте находилось еще вот это письмо. – Адвокат взял со стола второй, маленький, конверт. – Это личное послание Леонида Петровича Басманова дочери. Содержание его мне неизвестно, я уполномочен только передать его вам, Галина Леонидовна…