Неизвестный Шекспир. Кто, если не он

Брандес Георг

Особенно 86-й сонет навел Минто на мысль усмотреть в поэте-конкуренте Чапмана.

Уже вступительный стих, говорящий о гордо надутых парусах его стиха, подходит как нельзя лучше к 14-стопному размеру, которым Чапман переводил «Илиаду». Чапман чувствовал вдохновенную любовь к поэзии, которую он выражал при всяком удобным случае и утверждал, что подвержен сверхъестественным внушениям. В посвящении к своей поэме «Ночная тень» он говорит с большим презрением об обыкновенных искателях истины и смеется над дерзостью тех, которые мнят, подобно им, получить без труда господство над искусством, которое так священно в глазах других, что они приступают к нему лишь после «молитв, поста и бдения», по внушению «небесного ангела-хранителя». Вот почему Шекспир говорит:

Его

ли дух, наученный духами писать выше смертного умения, сразил меня насмерть?

Или:

Ни он, ни дух, увлекающий его по ночам своими внушениями, не могут похвастаться, что принудили меня к молчанию своею победою надо мною.

Как только на престол вступил Иаков, Пемброк получил немедленно высокую должность при дворе. В 1603 г. он был сделан кавалером ордена Подвязки, и в том же самом году он угощал короля в своем поместье Вильтон. Он поднимался все выше и был в 1615 г. назначен лордом-камергером. Но вплоть до своей последней минуты он вел тот же легкомысленный образ жизни, как в молодости. Он участвовал своими большими капиталами в колонизации Америки и в предпринятых там путешествиях с целью открытия новых земель. На Бермудских островах и в Виргинии некоторые местности названы его именем. С 1614 г. он был также членом индийской компании.

Он протестовал против союза с Испанией и не был сторонником внешней политики короля. Он был до известной степени причастен к нападению Рэлея на испанские корабли, за которое последний подвергся такой жестокой каре. Он был против назначения Бэкона лорд-канцлером и потребовал в 1621 г., чтобы его нечестное поведение было рассмотрено официально, отличался потом, подобно Саутгемптону, большой умеренностью и говорил против тех, которые хотели лишить Бэкона пэрства.

В марте 1625 г. он находился при умиравшем короле, заболел в 1626 г. каменной болезнью и умер в 1630 г. от удара после весело проведенного вечера. Среди изданных в 1640 году Донном стихотворений находились также несколько принадлежавших его перу.

Тайлер заметил очень верно, что в них встречаются некоторые мысли и обороты, имеющие сходство с выражениями, употребленными Шекспиром в разных сонетах (22, 62, 43, 27).

Нет ничего удивительного, что Пемброк был в области поэзии учеником Шекспира.

Глава 33. «Смуглая дама» сонетов

При разборе драмы «Бесплодные усилия любви» было замечено, что нетрудно отличить первоначальную редакцию от переделки, относящейся к 1598 г., и мы привели несколько примеров. Мы подчеркнули настойчиво тот факт, что вдохновенная реплика Бирона в честь любви, встречающаяся в IV действии (мы видели, что здесь устами Бирона говорит сам Шекспир), была включена во время переработки.

В другом месте мы обратили внимание читателей на то обстоятельство, что обе женские фигуры, т. е. Розалинда в «Бесплодных усилиях любви» (конец третьего действия) и Розалина в «Ромео и Джульетте» (II, 4) списаны, по всей вероятности, с одного и того же оригинала, так как в обеих пьесах говорится о красивой, бледной девушке с черными глазами. В первоначальном тексте комедии «Бесплодные усилия любви» (III, 4) говорится:

…Созданье С лицом, как снег, с бровями, как агат, С двумя шарами смоляными в виде Двух глаз…

Тем более удивительно, что поэт подставил во время переработки на место прежнего оригинала новую модель, которую он неоднократно называет «смуглой девушкой». Он говорит в этой комедии настойчиво о темном цвете ее лица, столь необычайном и неанглийском, что многие сочтут его некрасивым, как в тех сонетах, которые упоминают и описывают смуглую даму (the dark lady). Как раз перед тем, как Бирон произносит свой восторженный гимн в честь Эроса, причем Шекспир говорит его устами, король шутит с ним по поводу темного цвета лица его возлюбленной:

Король.

Клянусь

Творцом, твоя подруга сердца Черна, как смоль.

Бирон.

Ужели на нее Похожа смоль? О смоль, как ты прекрасна, Божественна! Жену себе добыть Из смоли — о высокое блаженство! Скажите мне, кто может изобресть Здесь клятву мне? Скажите, где святое Евангелье, чтоб я поклясться мог, Что красота не красота, коль только Заимствует свое лицо она Не из очей прекрасной Розалинды. Что ни одно лицо не хорошо, Когда оно не так черно, как это,

Король.

О парадокс! Ведь черный цвет есть цвет Темниц и тьмы, ведь он — ливрея ада; А красота блестит, как небеса.

В высшей степени знаменательна ответная реплика Бирона. В ней встречаются те же самые мысли, которые Шекспир приводит от своего имени в защиту своей смуглой красотки в 127-м сонете:

Опаснейшие демоны похожи На ангелов. О, ежели чело Возлюбленной моей покрыто черным, Так потому, что в траур облекло Оно себя при виде лиц, покрытых Румянами чужих волос — всего, Что лживой маскою чарует Влюбленного. Она явилась в свет, Чтоб черный цвет прелестным цветом сделать. Изменит он всю моду наших дней; Начнут считать естественный румянец Накрашенным, и розовые щеки, Чтоб избежать хуления, начнут Раскрашиваться черной краской, лишь бы С ее лицом быть схожим…

В сонете говорится:

В древние времена смуглые не считались красивыми или же, если и признавались такими, то не носили названия красоты; теперь же смуглые наследуют красоту, и красота уничтожается ложными прикрасами. С тех пор, как каждая рука присвоила себе права природы и стала украшать безобразных искусственной личиной, нежная красота утратила имя, ей нет священного убежища, она опошлена, если не изгнана совершенно. Поэтому глаза моей возлюбленной черны, как вороново крыло, и как идут к ней эти глаза, как бы носящие траур по тем, которые не рождены белокурыми, но не лишены красоты и обличают природу в ее ложной оценке. Они в таком трауре, но эта печаль так красит их, что, по приговору всех уст, красота должна быть именно такой.

Словом, красивая брюнетка в пьесе «Бесплодные усилия любви» списана также с живой модели. Если теперь вспомнить, что переработка относится, по словам заглавия, к рождеству 1597 г., когда комедию хотели поставить для ее величества; если далее вспомнить, что Розалинда является придворной дамой принцессы, которая встречается как бы с невольным комплиментом в сторону королевы, — «обворожительной луной» — то почти необходимо заключить, что красивая брюнетка была придворной дамой королевы, и что конец четвертого действия предназначался не столько для зрителей, сколько именно для нее. Мы знаем ее почти с такой достоверностью, как будто современные свидетельства сохранили нам ее имя. Ведь нам доподлинно известно, с которой из придворных дам королевы Пемброк находился в связи, едва не погубившей ее в 1601 г., и мы знаем так же прекрасно, что дама, покорившая сердце Пемброка, была в то же время той черноокой брюнеткой, которую Шекспир, по собственному признанию, «любил до безумия»…