Неизвестный Сталинград. Как перевирают историю.
Шрифт:
2-я мотострелковая бригада корпуса была разорвана надвое, одна часть оказалась отрезана к северу от немецкого прорыва, а другая успела соединиться с главными силами корпуса. 148-я танковая бригада вместе с частью 2-й мотострелковой бригады, остатками атакованного в железнодорожном эшелоне 12-го разведывательного батальона также оказились к северу от вклинения XIV танкового корпуса.
150
ЦАМО
Первой реакцией Верховного командования на прорыв немцев к Волге стало распоряжение Сталина, оформленное как Директива Ставки № 170582 от 16.35 23 августа: «Противник прорвал ваш фронт небольшими силами. У вас имеется достаточно сил, чтобы уничтожить прорвавшегося противника. Соберите авиацию обоих фронтов и навалитесь на прорвавшегося противника. Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге Сталинграда. Пользуйтесь дымами в изобилии, чтобы запутать врага. Деритесь с прорвавшимся противником не только днем, но и ночью. Используйте во всю артиллерийские и эресовские силы» [151] . Дымы, ночные бои, авиация были на самом деле слабой надеждой. Если некоторые доклады наверх можно классифицировать как «панические донесения», то определенно существуют и «панические директивы». Директива Ставки № 170582 несомненно относится к их числу.
151
Сталинградская битва. Книга первая. С. 413.
Однако, как ни странно, во второй половине дня 23 августа непосредственная угроза городу Сталинграду уже миновала. Вечером, в 21.30 берлинского времени, в штаб 6-й армии поступила директива группы армий «Б», в которой задача подчиненных Паулюсу войск формулировалась следующим образом:
«Необходимо безоглядно использовать тяжелое положение ошеломленного противника в Сталинграде и юго-западнее. Для этого я приказываю:
А. 4-я ТА, сконцентрировав все возможные силы, как можно раньше начинает наступление восточнее Карповки на высоты западнее Сталинграда и стремится соединиться там с частями 6-й А. От противника, находящегося вдоль и западнее железнодорожной линии Абганерово — Тингута, армия должна организовать прикрытие лишь необходимым минимумом сил.
Б. 6-я А надежно удерживает линию Ерсовка — Качалинская, частью сил пытается соединиться с 4-й ТА, после чего занимает Сталинград.
В. Уничтожение еще оставшихся западнее Карповки и в районе Калача сил противника является второстепенной задачей, которую можно будет решить слабыми силами после соединения обеих армий» [152] .
Как мы видим, в описании задачи армии Паулюса есть формулировка, не допускающая двойного толкования: «частью сил пытается соединиться с 4-й ТА, после чего занимает Сталинград» (выделено мной). То есть задачей номер один был не прорыв на улицы города, а соединение с армией Гота.
152
NARA T312 R1683 frames 350–352.
Таким образом, атакуя противника, войска Сталинградского фронта срывали не штурм города, а разгром главных сил 62-й и 64-й армий на подступах к нему. Если бы немцам удался «котел» к западу от Сталинграда, город был бы занят уже практически без боя. Рабочие отряды и части дивизии НКВД вряд ли оказали бы вооруженным 210-мм гаубицами и штурмовыми орудиями соединениям ощутимое сопротивление. Собственно, это в очередной раз показывает преимущества активной стратегии: не зная в точности реального замысла противника, целесообразно контратаковать, наносить ему потери и сковывать его части — это дает положительный эффект даже при ошибочной оценке замысла врага. Если бы советское командование ограничилось построением воспетой в послевоенных трудах «прочной обороны» к северу от Сталинграда, город бы пал уже к сентябрю.
Что же действительно было в распоряжении командования Сталинградского фронта для парирования прорыва XIV танкового корпуса к Волге? Первоначально предназначенными для отражения удара Гота соединениями силы фронта не исчерпывались. На севере Сталинграда находился на переформировании 23-й танковый корпус А. М. Хасина. По иронии судьбы, он был растащен на парирование кризисов на южном фланге фронта. 21 августа, за два дня до начала наступления с плацдарма у Вертячего, из корпуса была изъята 56-я танковая бригада, а 23-го августа — 99-я танковая бригада. Фактически корпус остался с одной 189-й танковой бригадой. 9-я мотострелковая бригада была на переформировании
153
ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 11360, д. 77, л. 31.
Надиктованная по телефону Сталиным Директива Ставки ВГК № 170584 от 4.50 24 августа уже была гораздо спокойнее предыдущего совета запутывать противника дымами. Видимо, Иосифу Виссарионовичу уже доложили, что в районе прорыва немцев «удачно заблудилась» пара танковых корпусов. Верховный рекомендовал командованию фронта и А. М. Василевскому:
«Первое — обязательно и прочно закрыть нашими войсками дыру, через которую прорвался противник к Сталинграду, окружить прорвавшегося противника и истребить его. У вас есть силы для этого, вы это можете и должны сделать.
Второе — на фронте западнее и южнее Сталинграда безусловно удерживать свои позиции, частей с фронта не снимать для ликвидации прорвавшегося противника и безусловно продолжать контратаки и наступление наших войск с целью отбросить противника за пределы внешнего Сталинградского обвода» [154] .
Первый пункт директивы Верховного особых вопросов не вызывает. Осторожный оптимизм относительно возможностей удержаться от сползания в пропасть мы видим в разделе «Второе» — предписание удерживать позиции левым крылом 62-й армии к западу от Сталинграда и правым крылом 64-й армии. В сущности, на тот момент основные силы 62-й и 64-й армий были в полуокружении. На севере XIV танковый корпус 6-й армии прорвался к Волге и вышел к северной окраине Сталинграда. На юге 4-я танковая армия стояла в 30 км от южных окраин Сталинграда. При этом фронт 62-й и 64-й армий изгибался дугой, опираясь на Дон и Мышковку. Соединение флангов двух немецких армий в городе или на подступах к нему неминуемо привело бы к окружению советских войск в междуречье Дона и Волги. Однако, пока сохранялась надежда на ликвидацию вклинений противника в построение Сталинградского фронта, отнесение рубежа обороны как можно дальше от города, безусловно, имело смысл.
154
Сталинградская битва. Книга первая. С. 418–419.
После того как стало ясно, что захвата Сталинграда в ближайшее время не предвидится, Верховный направил Еременко еще одно послание в форме директивы Ставки. На этот раз это были не ценные советы запутывать противника дымами и не рутинные указания по текущим вопросам, а экскурс в историю. 25 августа в 5.15 утра Сталин пишет:
«Меня поражает то, что на Сталинградском фронте произошел точно такой же прорыв далеко в тыл наших войск, какой имел место в прошлом году на Брянском фронте, с выходом противника на Орел. Следует отметить, что начальником штаба был тогда на Брянском фронте тот же Захаров, а доверенным человеком тов. Еременко был тот же Рухле. Стоит над этим призадуматься. Либо Еременко не понимает идеи второго эшелона в тех местах фронта, где на переднем крае стоят необстрелянные дивизии, либо же мы имеем здесь чью-то злую волю, в точности осведомляющую немцев о слабых пунктах нашего фронта» [155] .
155
Русский архив. Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы: 1942 г. Т. 16(5–2). М.: Терра, 1996. С. 373.
Сталин, очевидно, имел в виду события октября 1941 г. на Брянском фронте, которым тогда командовал А. И. Еременко. Упрек в данном случае был несправедливым, а параллель с 1941 г. — надуманной. Немцам удалось образовать разрыв в построении войск Сталинградского фронта за счет оттеснения 4-й танковой армии на север, к берегу Дона. В результате отхода войск «четырехтанковой армии» на север локтевая связь между ней и 62-й армией была утрачена. Сама 62-я армия только восстанавливала силы после «котла» в излучине Дона. Построить оборону войска Лопатина просто не успевали, не говоря уж о выделении вторых эшелонов.