Неклассический некромаг
Шрифт:
Усталый мозг отказывался быстро и качественно работать. Несколько раз ловила себя на том, что тупо, без единой мысли, пялюсь на какой-нибудь кусок плетения, или по кругу разбираю его соединения. Сколько же времени прошло, как я тут брожу? Часов, тем более носимых, здесь не использовали. Зачем, если всегда можно посмотреть на небо.
Наконец, определила, к каким частям охранной системы надо подать энергию для её отключения. Надеюсь, что не ошиблась, и задерживающее поле и противо-нечистевое плетение в коридоре отключилось, я села на пол и опёрлась спиной о стену. Ожидая, успела задремать, но сразу же проснулась, стоило только услышать шум поднимаемой двери.
Все
Личи пропадали в лаборатории целыми днями. На вопросы, чем они занимаются, и не нужна ли помощь, только отмахивались, торопясь вернуться к своим экспериментам. На улице до сих пор стояла зима, хотя снег уже начал таять, делая и ранее плохо проходимые тропы совсем непригодными для передвижения. Хорошо хоть провизией озаботились заранее, а Пончика так ещё осенью поставили на постой в одной из близлежащих деревень. Даркас иногда оказывал им магические услуги, а крестьяне расплачивались, чем могли.
Скуку убивала тренировками с даном Ромасом. Он давно махнул рукой на попытку сделать из меня воина, но упорно улучшал мою физическую форму, не забывая про меч. Кроме тренировок, много времени проводила в архиве.
Большинство исследований и записей представляли интерес только как образцы почерка и примеры формальных фраз и формулировок, но всё же находились и интересные работы, из которых я разжилась несколькими заклинаниями.
Как-то сидела в закутке между стеллажами и изучала очередной опус, когда в архив зашли оба лича. Меня они не заметили, сразу направившись в секцию по экспериментам. До меня донеслись обрывки разговора.
— Когда ритуал?
— На переломе. Лучшее время для Чёрной звезды.
— Мне будет её не хватать.
— Мне тоже. Успел привыкнуть. Но, сам знаешь, без жертвы никак.
— Знаю, — вздох. — Значит, судьба у неё такая, появиться в мире, чтобы стать жертвой в ритуале.
Личи прошли дальше, и голоса стали совсем неразборчивы. Но скоро они вернулись, неся в руках объёмные коробки. Я замерла, боясь даже дышать, чтобы случайно не привлечь внимание.
— Ты Эсме скажешь?
— Когда всё подготовлю.
— Рискуешь. Мало ли, что ей в голову взбредёт.
— Вот потому и не хочу говорить заранее. Да, ведь ты и сам знаешь, что её согласие не обязательно.
Они ушли, а я осталась одна, обдумывая услышанное. На переломе, то есть, в день равноденствия, личи хотят провести ритуал с жертвой. И жертва, судя по разговору, женского полу, а таких здесь только я. И мне они не собираются ничего говорить, пока не приготовятся к тому, на что моё согласие не требуется. Вывод? Надо бежать. До перелома ещё три недели, две из них посвящу сборам и поиску информации о ритуале, вдруг, всё не так серьёзно, как придумываю. Как там его назвали? Чёрная звезда? Жаль, думала, что личи — приличные люди, а они…
За неделю до перелома я, оставив прощальное письмо дану Ромасу, где объясняла причины ухода, ещё до рассвета ушла в туман. До этого упорно пыталась ненавязчиво разговорить личей, узнать, что
Забрав в деревне Пончика и докупив еды, вышла на дорогу в южной стороне. Немного прошла по ней и свернула в лес. Меня точно будут искать, так пусть ищут в той стороне, где ближе всего к поселениям. А я сделаю дугу в восточную сторону и уйду на север. Хорошо, зима только-только закончилась, и можно пройти краем болота, оно как раз попадётся по дороге. Поэтому я совсем не обеспокоилась, когда под ногами Пончика всё чаще стала хлюпать вода, а густой лес сменился редколесьем. Только взяла чуть северней, ведь, судя по рассказам и картам, болото простиралось на восток.
Ошибку поняла не сразу, а день на третий, когда редкие деревья стали походить на жалкую пародию на самих себя. Кривые, низкие и тонкие, они заваливались в разные стороны. На многих, особенно елях, густой бородой висел белесо-зелёный лишайник. Куда идти я уже не представляла. За столетия, что прошли после составления примитивных карт, болото разрослось и изменило своё положение. Дорога Богов тоже не могла помочь — густой туман умудрился скрыть этот небесный ориентир. Собственно, из-за этого и заволновалось, когда прошло довольно много времени, и в чуть рассеявшемся тумане внезапно обнаружила, что иду на запад, а не на север.
Посоветовавшись с Пончиком, решила, что раз уж забралась в болото, то стоит продолжать движение на запад. Всё же болото по всем картам и рассказам, формой походило на банан, вытянутый в северо-южном направлении, так что быстрее его пересечь на запад, чем идти вдоль его длинной стороны.
Карты и рассказы умолчали о его ширине и сложности передвижения. Хорошо, если за день удавалось пройти меры четыре, по-нашему, чуть меньше пяти километров. Я шла впереди, шестом проверяя тропу перед собой. Сзади вздыхал и фыркал Пончик. Часто, когда путь впереди вызывал опасения в надёжности, применяла заклинание «тропа ветра». Его обычно ставили для быстрой переправы через овраги или некрупные реки. Жрало оно прорву энергии, но позволяло идти едва ли не по воздуху. Мне такое было не нужно, как и длинный мост, так что держала его на поверхности и на шаг впереди себя и позади покладистого пони. При такой конфигурации поддержку пружинящей тропы держала около диска, и вдвое дольше требовалось на отдых. Болото и тут показало свой вредный характер. Сухие и крепкие островки встречались достаточно часто, но нередко случалось так, что под нашим с Пончиком весом, они постепенно уходили под воду. Очень неприятно прилечь отдохнуть на сухую землю, а через пару дисков проснуться в луже и с руганью перебираться на другое место.
Припасы медленно, но верно заканчивались. Хорошо пони, у него в роду, будто были козы и северные яки, так как он спокойно объедал мох и лишайник с деревьев и раскапывал уже неглубокий, подтаявший снег в поисках жёлто-зелёной прошлогодней травы.
Повернуть назад мешало упрямство — столько шли, скоро должен быть конец болота! Очень повезло, что нечисть ещё не успела проснуться после зимней спячки, хотя характерные ауры постоянно мелькали под водой и за чахлыми деревьями.
Везение кончилось вместе с топью, когда суша стала не просто кочками над водой, а крупными островами и устойчивыми массивами земли. Приближение края болота означили и большие деревья, что не обхватить двумя ладонями. Их многочисленные останки гнилыми зубьями смотрели в небо. Но, кроме погибших, всё чаще стали появляться и живые деревья. Корнями цепляясь за сушу, они держали оборону от наступающего болота.