НеКлон
Шрифт:
– И что это может значить?
– Что тебя берегут. И что твой оригинал определённо точно очень влиятелен.
– Все клоны от очень влиятельных оригиналов. Других здесь не держат.
Отойдя от меня привычной хромой походкой, Баркер забрал с собой окровавленную вату и бинты. Выбросив их в мусорное ведро, он вернулся обратно к столу и, почесав свой старый шрам в виде звёздочки у правого виска, как будто вдруг превратился из пожилого мужчины в старика. Я перевела свой взгляд с его уставшего лица на свои пальцы, которые всё ещё продолжала оклеивать пластырем – осталось замотать ещё три пальца.
– Что-то
– У клонов нет души, – я неосознанно прикусила нижнюю губу. Мои нервы были явно на пределе.
– Белая ворона ты.
– А я думала, что Вы уже сегодня ни разу не обзовётесь.
– Это комплимент.
– Что значит?
– Белая ворона среди чёрных – непохожая.
– Эта непохожесть меня однажды доконает.
– Или наоборот.
Я подняла свой затуманенный от усталости взгляд и посмотрела на собеседника, желая понять, что он может иметь в виду, говоря подобное, но наставник смотрел в противоположную сторону.
– Вы говорили, что на многие мили вокруг Миррор нет мест, где можно приобрести билет.
– Разве говорил?
– Кажется…
– Значит не соврал. Рядом с Миррор только три жилые фермы, а дальше на многие мили сплошной живописный пустырь. – Сдвинув брови, наставник вдруг выругался. – Пропади пропадом эта треклятая карточка!
– Какая ещё карточка? – мгновенно напрягшись, я начала вставать из-за стола.
– Мортон утверждает, будто в том конверте, будь он неладен, который у неё пропал, была банковская карта.
– Что такое “банковская карта”?
– Тебе-то какое дело?
– Просто мне всё интересно, – я произнесла эти слова максимально хладнокровным тоном и, уверена в этом, мой собеседник ничего не заподозрил. Тем более с учётом того, что уже в следующую секунду я отвлеклась на странный предмет, замеченный мной лежащим под столом на табурете. Нагнувшись, я взяла его в руки. Тяжелый, странной формы, холодный, чёрный и непохожий ни на что, что я видела в Миррор до сих пор. – Что это?
– Пистолет. Специальная штука, которой можно защититься, но по факту созданная исключительно для убийства.
Я не ощутила страха или близкой к нему по своей сути эмоции, наверное потому, что всю мою жизнь меня готовили к встрече с преждевременной смертью, уготованной мне не судьбой, но людьми, называющими себя оригиналами, но по факту не несущими в себе подлинной оригинальности. Я лишь оценила вес этого предмета и поинтересовалась:
– Зачем это вам?
– Я воевал. Это трофей на нехорошую память, – подойдя ко мне ближе, он забрал у меня пистолет. – Смотри, вот так это держат. На, попробуй. – Я попробовала. – А теперь вложи палец вот сюда и нажми на курок. – Я сделала, как он показал. Что-то щёлкнуло. – Он пуст. Но если вот эту штуку, – он достал из кармана своей кофты чёрный прямоугольник, – вставить вот сюда – пистолет заполнится пулями. Это магазин. Пистолет бывает заряженным, когда магазин в нём, и разряженным, когда магазина в нём нет. Запомни: разряженный пистолет безвреден, но стоит зарядить его…
Он замолчал. Я не выдержала напряжения:
– Что, если в пистолете будут пули?
– Ты будешь
– Сущность войны – уничтожение не только человеческих жизней, но и плодов человеческого труда. Война – это способ разбивать вдребезги, распылять в стратосфере, топить в морской пучине материалы, которые могли бы улучшить народу жизнь и тем самым в конечном счёте сделать его разумнее.
– Всё так и есть.
– Но…
– Но?
– Вы воевали.
– И потерял всё.
– Не всё. Вы ведь живы.
– Не живы те, кого я убил. А значит, и я не живее их.
– Вы научили меня драться. И рассказали, как работает пистолет.
– Сила не в том, чтобы уметь наносить удары. Сила в том, чтобы уметь ими управлять, а зачастую и сдерживать.
Я сглотнула, вспомнив слова Мортон, сказанные незнакомцу: “…Смею Вас уверить в том, что в Миррор нет таких работников, которым приходилась бы не по душе их работа”. Неожиданно для себя я решилась спросить:
– Вам по душе то, чем Вы занимаетесь? Ваше дело.
– Я ведь уже сказал, что не считаю себя живее тех ребят, которых я… – Наставник вдруг так тяжело выдохнул, словно был на грани от нервного срыва. – С душой у меня всё сложно. Может быть тебе и повезло, если то, что говорят об отсутствии у вас душ, правда. Ложись на раскладушку и возьми плед. Но подушку отдай. Я сегодня посплю на лавке.
После ночей, проведенных в стоячем положении, подвешенной ремнями к потолку или закрытой в гвоздевых шкафах, раскладушка предстала передо мной мягкой периной. Из-за сильных побоев, на спину мне было не лечь, потому я легла на живот и аккуратно прикрылась тонким, но в эти секунды кажущимся мне согревающим, пледом.
Сначала я услышала, как мистер Баркер берет с полки свою фляжку и звучно отпивает из нее. Спустя полминуты я услышала, как он подошел ко мне. Открыв глаза, я увидела перед своим носом небольшую книгу в матерчатом переплёте, затёртом настолько, что имени автора и названия книги уже было не разобрать.
– Сборник. Избранное, – прохрипел у меня над головой Баркер, стоило мне принять книгу в руку. – Откроешь для себя новый дивный мир.
Он отошел, привычно хромая. Я открыла книгу на первой странице и сразу же удивилась тому, как именно здесь был написан текст: короткими строчками в ровные столбики. Такого я ещё не встречала… Я начала поспешно поглощать слова: “Всё можно. Вам наврали. Можно всё…”. Джером выключил свет до того, как я успела прочесть дальше. Неохотно спрятав книгу под раскладушку, я опустила голову на болящее предплечье и мгновенно провалилась в сон.