Нэко
Шрифт:
— А потом куда делся? — поинтересовалась я, набрасываясь на содержимое корзины с энтузиазмом исследователя, открывшего новый материк.
— Так вечер уже. Отправился выполнять наше обещание.
Я издала невнятный звук, который должен был выразить мое удивление по поводу внезапно закончившегося дня, и еще активней вгрызлась в куриную ножку. Ближайшие полчаса Суар демонстрировал фактически ангельское терпение, наблюдая, как я уничтожаю съестные припасы, вместо того чтобы продолжить приготовление лекарств для его друга.
— Кстати, — внезапно оторвалась я от восполнения энергетического запаса, — мазь уже можно использовать. Вотри ее аккуратненько во все пораженные
— Они будут здесь до рассвета, — растерянно отозвался мужчина, а потом возмутился: — Я должен этим заниматься?!
Если я хоть что-то понимала в человеческой психологии, он до смерти боялся сделать что-то неправильно и тем самым навредить другу.
Глава 20
— Не волнуйся, это не сложно. — Я ободряюще улыбнулась Суару и кивнула на плошку с уже остывшей и побелевшей мазью. — А мне надо готовить следующее зелье, чтобы вовремя продолжить лечение.
И уже не обращая внимания на последующие протесты, я принялась куском мягкой ткани тщательно вытирать внутренности своего котелка, очищая его от уже подзастывшей мази. Закончив это трудное, но нужное дело, я вскипятила в котле немного воды, чтобы окончательно очистить его от прошлого зелья, и приступила к приготовлению следующего.
Теперь следовало избавить организм больного от яда. Это должно было сделать то самое полуведьминское зелье, ради которого я настаивала кровь сразу на семи магических травах. Вылив содержимое пробирки в котел, я принялась совершать действия, не слишком подходящие уважающему себя алхимику. То есть шептать наговоры и делать странные пассы руками. Как показывали десятки экспериментов, проведенные разными алхимиками в разное время, эти манипуляции действительно усиливали воздействие готового продукта, даже несмотря на полную их немагичность в нашем исполнении. Закончив маяться дурью, я водрузила котелок на огонь, разбавила кровь чистой водой и начала добавлять остальные ингредиенты. Последним из них в исходном рецепте стояла шерсть черной кошки. Естественно, нэко не могли обойти вниманием этот довольно странный с прагматической точки зрения пункт и дружно начали экспериментировать. Если шерсть исключали совсем или заменяли на шерсть другого животного, результатом становилась довольно дурно пахнущая и абсолютно бесполезная жижа. Когда брали кошачью шерсть иного цвета, процесс изменения завершался успешно, но зелье обладало гораздо более низкими характеристиками и весьма неприятным побочным эффектом. Зато черная шерсть, снятая с двуцветной или вовсе пестрой кошки, подходила идеально. Также опытным путем было выяснено, что использование черной шерсти с хвоста, почему-то обязательно с хвоста, нэко также приводит к успешному результату. Так что я выдернула несколько шерстинок, приглушенно зашипев от боли, закинула их в котелок и, произнеся финальную фразу, активировала трансмутацию. Это зелье взяло несколько меньше сджель, чем предыдущее, но совместная потеря оказалась достаточно велика. Я начала ощущать возрастающую слабость.
Сняв котелок с огня (в этот раз, в отличие от предыдущего, он был обжигающе горячим), я швырнула его на стол, а сама шлепнулась на табуретку.
— Пить, — голос скрипел несмазанной телегой. Память моей нэко услужливо подсказала, что так всегда бывает после приготовления зелий, основанных на ведьминских секретах.
Суар, испуганно подорвавшийся с кровати, принес мне кружку воды. Она смягчила иссохшее горло, но не утолила жажду полностью.
—
Напившись и вгрызшись в симпатичный, хотя уже слегка подсохший пирожок с чем-то вроде вишни, я выглянула на улицу, приоткрыв скрипучий ставень на окне, удивленно поморгала на полторы луны, висящие в небе, и обратила взор на больного.
Мазь сработала как должно, ликвидировав болотно-зеленую сеточку проклятия. Я кивнула, перелила содержимое котелка в кружку и, не забыв стереть с губ человека остатки первого лекарства, аккуратно влила ему в рот второе. Пришлось помассировать мужчине горло, чтобы он проглотил жидкость. Затем я прощупала пульс больного, прослушала сердце и дыхание.
— Похоже, он идет на лад. Сейчас сварим еще одно зелье, чтобы восстановить рабочие функции пораженных органов, и через пару дней ваш дружок снова будет в состоянии воровать вместе с вами.
Суар немного помолчал, а потом неожиданно спросил:
— Неужели обязательно быть такой злой?
— Что? — Я с недоумением оторвалась от перебирания травок и сортировки необходимых для последнего зелья ингредиентов.
— Нет, ничего. Я могу тебе чем-то помочь?
— Вряд ли, — я пожала плечами. — Мне надо немного передохнуть. Тем более что я собираюсь дождаться возвращения моего друга до того, как завершу лечение вашего.
— Ты нам не доверяешь? — В его голосе мелькнуло то ли изумление, то ли досада.
— Нет, что ты! — неубедительно возразила я. — Конечно же доверяю. Просто мне будет легче работать, зная, что с ним все в порядке и он в безопасности.
— Понятно. А что будет с Сарком, если ты не закончишь лечение?
— Он выживет, но останется калекой. Будет парализована почти половина тела. Неприятное состояние, если вдуматься.
Кажется, последние события плохо на меня повлияли: я стала недоверчивой, умеющей оскорблять людей и угрожать им. А ведь когда-то была доброй и хорошей девочкой. Попытавшись проанализировать свое поведение и его мотивы, я вдруг обнаружила, что лечила этого человека не потому, что ему нужна помощь, и даже не потому, что это было необходимо для освобождения Тиэна. Нет, мне просто было любопытно, смогу ли я справиться с этой задачкой. И когда обнаружилось, что да, смогу, мне стало попросту скучно.
— Надо поспать, — быстро сказала я, усилием воли отвлекаясь от неприятных мыслей. — Восстановить силы. Иначе могу не справиться с последним этапом лечения.
— Боюсь, иной постели предложить не смогу, — с довольно насмешливой интонацией отозвался Суар, похлопав по кровати, на которой сидел сам. И он говорил правду: альтернативой являлось только ложе больного.
Невозмутимо пожав плечами, я быстро разулась и забралась на постель, улегшись у стеночки так, чтобы спиной чувствовать тепло человеческого тела, сидящего рядом. Мужчине это не понравилось, он вскочил как ошпаренный и перебрался на табуретку, стоящую возле стола.
Засыпая, мой уставший от всех этих событий разум набрел на мысль, что я не испытываю сочувствия к Сарку просто потому, что не знаю его как человека. Я не общалась с ним, не слышала его голоса, даже не видела глаз. Все это время он лежал как бревно, вот я и стала относиться к нему как к бревну. Решив, что это очень плохая практика, от которой надо избавляться, я успокоенно уснула.
Пробудил меня шепот трех мужских голосов. Они явно о чем-то спорили, терзая нежный слух шипяще-рычащими интонациями. Пришлось попытаться вникнуть в суть разговора, не открывая, впрочем, глаз.