Шрифт:
Do you hear the people sing?
Singing a song of angry men?
It is the music of a people
Who will not be slaves again!
When the beating of your heart
Echoes the beating of the drums
There is a life about to start
When tomorrow comes!
Will you join in our crusade?
Who will be strong and stand with me?
Beyond the barricade
Is there a world you long to see?
Then join in the fight
That will give you the right to be free!
Les Miserables
"Do You Hear the People Sing?"
– ...ну
Троица студентов, одетых в черные ученические мантии, не спеша спускалась по беломраморной лестнице в одном из зданий Королевской Академии. Друзья непринужденно болтали.
– Ну, а как твои успехи, Уолт?
– тряхнув спадающей на широкие плечи рыжей гривой, Джон повернулся к невысокому темноволосому юноше, самому младшему из всей компании.
– Я... пожалуй как-нибудь потом расскажу, ладно?
– быстро проговорил он.
– Помните, кстати, мы сегодня вечером собирались зайти в "Зеленое яблоко", пропустить по кружке сидра?
– Это, конечно, дело святое, - хохотнул Нолти, - но что же ты не хочешь поделиться с лучшими друзьями рассказом о своих подвигах? Ник рассказал, - Джон кивнул в сторону Николаса Крейна, худого блондина с аккуратными усиками.
– Я - тоже, теперь - твой черед. Уверен, ты поведаешь нам нечто такое, что мы просто умрем от зависти.
– Ну... я написал письмо, - сказал Уолтер Ховард, глядя куда-то в сторону.
– Снова, - добавил он после паузы.
– Той, о которой я сейчас думаю?
– поразился Крейн.
Уолтер кивнул.
– Ты чрезвычайно отчаян и упорен, дружище - покачал головой Джон.
– Вот я бы ни за что не решился так настойчиво ухлестывать за племянницей главного цензора королевства. Он к ней никого на пушечный выстрел не подпускает. Повторю в очередной раз - с тебя спустят шкуру и нарежут из нее ремней.
– Я все это знаю...
– произнес Уолтер.
– Но... Лин мне ответила.
– Ого!
– Джон посмотрел на друга с большим уважением.
– И что же она нап...
– он осекся - за поворотом лестницы их ждал Альберт Грин; его тонкие губы были плотно сжаты - явный признак того, что ректор Академии находится в дурном расположении духа.
– Ховард, - отчеканил Грин.
– В мой кабинет. Немедленно!
– Да, сэр, - опустив глаза, ответил юноша; провожаемый сочувствующими взглядами друзей, он поплелся за ректором.
Несмотря на почтенный возраст, глава Академии шел стремительно. Его зеленая, шитая золотом мантия колыхалась, словно крылья какой-то гигантской хищной птицы. Грин ничего не говорил и даже не оглядывался, чтобы проверить - по-прежнему ли студент следует за ним. У Уолтера даже возникла идея незаметно улизнуть, свернув в какой-нибудь коридор, однако он быстро отмел ее как крайне глупую - после такого проблем станет только
Наконец, ректор распахнул инкрустированную янтарем и перламутром массивную дверь и жестом приказал юноше войти. Усевшись за стол, Грин на некоторое время вновь будто забыл о Уолтере и принялся перебирать какие-то бумаги. Наконец он продемонстрировал одну из них студенту.
– Что. Это. Такое?
– стали в голосе ректора хватило бы на сотню кавалерийских сабель.
Юноша внимательно рассмотрел помятый лист. На нем была изображена карикатура на графа Майкла Найджелса - главного цензора королевства. Очевидно, она была приурочена к происшествию, которое недавно произошло с этим могущественным чиновником. Пару недель назад карета графа, спешившего по некому важному государственному делу, сбила десятилетнего мальчишку - ученика одного из столичных кузнецов. От удара парень отлетел на два десятка шагов и ударился головой о булыжную мостовую. Найджелс не счел нужным останавливаться по столь незначительному поводу. Примерно час спустя мальчик скончался.
Видно было, что автор карикатуры вложил немало усилий в свою работу. На картинке была изображена огромная, стремительно летящая карета. Ее правые колеса ехали по человеческим телам, разрезая их на части. Левая колея проходила по книгам, от которых в результате оставались одни клочья. Хотя в реальности каретой, разумеется, правил кучер, художник предпочел посадить на козлы самого Найджелса. Черты его лица были гротескно искажены, но при этом - легко узнаваемы. Особенно хорошо автору удались усы и залысины цензора. Подобострастный взгляд сановника был направлен на королевский дворец, к которому и неслась карета. Одной рукой Найджелс держал поводья, другой - какие-то бумаги - видимо, карикатурист имел в виду, что это очередной список книг и статей, которые предлагает запретить цензор. Более того, художник крайне старательно подошел даже к изображению запряженных в карету лошадей - на их мордах он ухитрился запечатлеть что-то вроде злорадных ухмылок. Животные явно были очень рады служить графу.
– Полагаю, что это - рисунок, сэр - ответил Уолтер на вопрос ректора.
– Не стройте из себя дурачка!
– отчеканил ректор; его ноздри дрожали от гнева.
– Я знаю - вы либо сами нарисовали это, либо знаете того, кто это сделал!
– Нет, - решительно произнес юноша.
– Я вижу эту картинку впервые.
– Тогда, быть может, вот это, вам знакомо?
– Грин сунул Уолтеру еще один лист. Распространялась десятками, если не сотнями экземпляров. По всей Академии и даже за ее пределами.
Студент пробежался по бумаге взглядом. Политическая прокламация, а это была именно она, гласила:
"Мы, народ Самиларда, требуем:
Установления гражданских прав и свобод
Принятия Конституции
Созыва Парламента
Создания независимого суда
Законодательной защиты частной собственности
И, наконец, надрать главному цензору его жирную задницу", - последняя строчка была написана очень мелко, так что сразу и не разберешь.