Некоронованные короли Америки

Зорин Валентин Сергеевич

Не удовлетворившись банкирской деятельностью, Куны и Лебы стали еще в конце прошлого века искать сферу для приложения капиталов в промышленности. Одним из самых выгодных и доходных предприятий того времени считались железные дороги. И свое могущество этот банк использовал для захвата важных позиций на железных дорогах Соединенных Штатов. В течение многих десятилетий услугами банкирского дома Кунов и Лебов пользовались многие предприниматели Европы, имевшие деловые интересы в американской промышленности. Железные дороги приносили владельцам банка постоянный и верный доход.

К концу второй мировой войны, когда кунлебовский банк отмечал свое 80-летие, он владел десятками крупнейших железных дорог, на их долю приходилось свыше 1/3 грузооборота всех американских

железных дорог. Десятки миллионов долларов приносили они своим хозяевам.

Как видим, богатства немалые! И тем не менее в послевоенный период влияние банкирского дома Кунов и Лебов стало клониться к закату, и сейчас они явно утратили свое прежнее значение. Это объясняется тем, что пошатнулись оба столпа, на которых Куны и Лебы основывали свое могущество. Прежде всего, оказались подорванными их связи с европейским капиталом. Старинные партнеры этого банка в Германии потеряли свое значение в годы второй мировой войны. На смену им пришли новые банки, связи с которыми оказались в руках Морганов, Рокфеллеров и других исконных соперников и конкурентов банкирского дома «Кун, Леб энд компани».

С другой стороны, упала роль железных дорог в экономической жизни и, следовательно, сократились доходы от них. А руководители банка из семейств Кунов и Лебов, оказавшись в какой-то момент людьми недостаточно поворотливыми, консервативными, не сумели вовремя закрепиться в новых отраслях промышленности. Этим не замедлили воспользоваться их конкуренты, и в результате некогда всемогущий банкирский дом перешел на вторые роли.

Один из нынешних хозяев кунлебовской группы, мультимиллионер Джон Шифф, сетует: «Те из нас, кто составляет финансовое общество, знают, насколько далек миф о могуществе Уолл-стрита от реальной действительности… Они ни при каких обстоятельствах не в состоянии пользоваться даже малой долей той колоссальной власти, которую им ошибочно приписывают под обобщающим термином «Уолл-стрит». Мы знаем, что банкиры, брокеры и промышленники лишены сплоченности и единодушия, выступают как индивидуумы, а не как коллективы».

В известной степени эта «жалоба» — результат обиды кунлебовского воротилы на конкурентов, некогда клявшихся в преданности, а сейчас безжалостно оттесняющих могущественную в прошлом группу на второй план.

Но наличествует здесь и коварное намерение прикинуться чем-то вроде кустаря-одиночки… Мы, мол, не Уолл-стрит, а каждый сам по себе, и спрос с нас невелик. А между тем, грызясь за каждую долларовую кость, готовая вцепиться в глотку ближнего в любой момент, волчья стая Уолл-стрита моментально сплачивается, как только на деловом горизонте возникает конкурент. Здесь внутренние распри, старинная вражда отходят на задний план, и могущественные короли — Морганы, Рокфеллеры, Дюпоны — и сошка помельче действуют против него сплоченно, безжалостно, целеустремленно, как единая группа, известная в деловом мире как финансово-промышленное объединение Уолл-стрита.

Глубоко ошибается тот, кто поспешит вовсе сбросить со счетов банкирский дом «Кун, Леб». Огромные связи в финансовых кругах Америки и Европы, многолетний опыт, доведенный до изощренного, виртуозного умения плести паутину финансовых махинаций, и, наконец, немалый капитал — 5800 миллионов долларов, находящийся под контролем этой банковской группы, делают ее достаточно влиятельной.

Одним из способов, при помощи которых «Кун, Леб» стремится сохранить свою роль и место под солнцем, является их союз с семейством Рокфеллеров. Осенним днем 1950 года в уолл-стритском стакане разразилась буря. Банковские кумушки на все лады обсуждали последнюю сплетню: партнер и виднейшая фигура в банке «Кун, Леб энд компани», хорошо известный в политических, финансовых и военных кругах, вхожий к Рузвельту и Трумэну Люис Страус вдруг объявил о своем уходе из кунлебовской вотчины на роль личного финансового консультанта семейства Рокфеллеров. «Крысы бегут с корабля» — таков был приговор уолл-стритских завсегдатаев.

Но вскоре выяснилось, что дело обстоит не так-то просто. Новый финансовый советник Рокфеллеров

продолжал исправно появляться на заседаниях совета директоров банкирского дома «Кун, Леб». Его принимали там с прежней почтительностью, отнюдь не как изменника, а как одного из хозяев. Через некоторое время капиталы банка были привлечены к рокфеллеровским финансовым операциям. Минуло год — полтора, и среди доверенных лиц рокфеллеровского бизнеса появляется еще один из директоров «Кун, Леб» — Ричардсон Дилуорт. На смену разговорам о крысах, бегущих с корабля, в гостиных, где собираются уолл-стритские банкиры, раздается восхищенное: «До чего же ловки эти Лебы: пробрались в партнеры к братьям Рокфеллерам и с их помощью укрепляют свое положение!»

Сколачивание деловых союзов и альянсов — не единственный способ, при помощи которого группа «Кун, Леб» стремится если не возвратиться к былому могуществу, то хотя бы упрочить свои позиции. Кое-кто поспешил объявить, что одним из главных «конкурентов» старого банка является сравнительно новая фирма «Леб, Роудс», правление которой расположено на Уолл-стрит, 42. «Банкиры подозревают, — писал как-то журнал «Форчун», знающий все финансовые новости Америки, — что «Леб, Роудс» втирается в первые ряды при молчаливом попустительстве других крупных фирм, которым известно, что этот банк пытается заступить место «Кун. Леб»».

Мы не случайно взяли в кавычки слово «конкурент». Конкуренция между старым банком и новой уолл-стритской компанией — вещь более чем относительная. Скорее, речь идет о попытке младшей ветви лебовской семьи, опираясь на деньги и позиции старого банка, завоевать позиции в деловом мире.

Нынешний глава «Леб, Роудс» Джон Леб как-то сказал, что источниками успехов его семьи являются три «м»: мэн, мани, мерридж — люди, деньги, женитьба. Что касается первого, то это дань «скромности» со стороны Джона Леба. Он считает секретом успеха фирмы деловые качества своего отца Карла Леба и свои собственные. С деньгами все ясно — какой может быть на Уоллстрите успех без денег? Ну, а третье — женитьба — это особая статья.

Здесь Лебы выделяются даже на фоне других американских мастаков по части использования супружеских уз в качестве «двигателя торговли». Карл Леб, дальний родственник основателя банка «Кун, Леб» — могущественного Соломона Леба, женился в конце прошлого века на дочери крупного банкира из Алабамы Альфреда Мозеса. Эта женитьба дала представителю младшей ветви лебовского семейства в дополнение к его уолл-стритским связям деньги алабамского банкира и обширные деловые связи на юге страны.

В числе ближайших друзей Альфреда Мозеса были трое братьев Лимэнов, галантерейщиков из города Монтгомери, основателей одного из крупных современных уолл-стритских банков. Тридцать лет спустя сын Карла женился на дочери Артура Лимэна — Френсис. У, Френсис, в девичестве Лимэн, а в замужестве Леб, есть две сестры. Одна из них — Дороти — стала женой банкира Бернхарда, ныне одного из руководителей уолл-стритского банка «Лимэн бразерс». Другая ее сестра — Хелен — стала женой Баттенвизера, который в настоящее время является одним из владельцев банкирского дома «Кун, Леб». Боюсь, что читатель запутался в этих сложных переплетениях генеалогического древа лебовского семейства. Зато сами они в этом прекрасно разбираются, извлекая из династических браков вполне реальные выгоды, исчисляемые миллионами долларов.

Брачные союзы — по сей день важнейшее средство, при помощи которого представители лебовской семьи карабкаются на деловую вершину. Последней из таких любовно-биржевых сделок было замужество дочери Джона Леба Энн-Маргарет. В 1953 году ее выдали замуж за Эдгара Бронфмана — наследника одного из крупнейших состояний Канады и даже, как утверждают справочники, всего Британского содружества наций. Его папаша Семюэл Бронфман — основатель и руководитель богатейшей «Дистиллере корпорейшн».

Эта сделка привела в орбиту лебовского бизнеса капитал, превышающий четверть миллиарда долларов. Не случайно финансовый обозреватель «Форчуна» восхищался: «Третье поколение Лебов в деньгах и браках начало хорошо!»