Некоторые парни…
Шрифт:
– Мы тебе верим.
Учебник литературы выпадает из моих рук и шлепается на пол. Мне хочется схватить Робин и закружить ее по классу, как мама раньше кружилась со мной, а потом заставить ее подписать заявление, которое я могла бы растиражировать и опустить в каждый шкафчик, вычищенный мной на каникулах.
Улыбнувшись и кивнув, они уходят. Остальные мои одноклассники злобно смотрят или шепчутся, прикрываясь ладонями, только я едва замечаю их, потому что кто-то считает меня отважной.
Кто-то верит мне.
***
Раздается звонок
– Не сейчас, Грэйс. – Он огибает меня и идет дальше. Что бы Зак ни сказал ему сейчас, это очень расстроило Йена, поэтому я заставляю себя не принимать его слова близко к сердцу. У него лицо бледное, слишком бледное, и, удаляясь, он обхватывает голову руками, как делал на прошлой неделе. Проклятье, надеюсь, Йен не мучается от очередного приступа головокружения или головной боли. У меня есть обезболивающее. Может, я дам ему пару таблеток на обеде. Вот только я больше не обедаю в кафетерии. Обычно упаковываю сэндвичи, пробираюсь тайком в библиотеку и ем там, читая какой-нибудь толстый учебник.
Возможно, утренний урок литературы вселил в меня смехотворную храбрость, но я решаю, что сегодня можно поесть и в кафетерии, особенно если Йена опять беспокоит голова. Весь третий урок я борюсь со страхом, который пытается отговорить меня от этой затеи. Когда звенит звонок на большую перемену, я собираюсь с духом и присоединяюсь к очереди. Слышу шепот, вижу удивленно приподнятые брови, однако все равно уверенно подхожу к линии раздачи, будто я тут хозяйка. Хоть у меня и есть сэндвичи, я кладу на свой поднос два куска пиццы.
Похоже, всем очень нравится пицца.
Пока расплачиваюсь за еду, в кафетерий входит Йен, только он меня не замечает. Он направляется прямиком к столику команды по лакроссу в дальнем правом углу, рядом с трофейной витриной. Зак сидит в центре длинного стола, его последователь Джереми – справа. Мэтт и Кайл стоят на карауле. Когда Йен приближается, они, похоже, смыкают ряды, не подпуская его к Заку. Я держусь в стороне. Напряжение нарастает.
– Зак, ладно тебе, старик. – Йен поднимает руки ладонями вверх. Его лицо слишком бледное, чтобы из-за этого не забеспокоиться.
Зак бросает на него скучающий взгляд.
– Столик для шалав там. – Он дергает головой в моем направлении. Внутри все обрывается. Я не осознала, что меня заметили. Йен оборачивается, взгляд его темных глаза сосредотачивается на мне, затем быстро возвращается к Заку. Остальные парни ехидно ухмыляются, смеются, затем на их лицах появляется серьезное выражение. Я стою тут, держу поднос с обедом для двоих и баночкой Тайленола в жалкой попытке сохранить единственного оставшегося у меня друга, и им это известно. Они ждут, пускают слюни в предвкушении того, что последует.
– Зак, серьезно, – снова пытается Йен, но тот лишь
– Ты не хочешь узнать, что женушка для тебя приготовила?
– Наверно, венерическое, – говорит Кайл; Джереми стукается с ним кулаками.
Я даю Йену несколько секунд, всего несколько секунд, чтобы заступиться за меня так же, как на прошлой неделе – сначала перед моими бывшими друзьями, потом перед своими. Но он этого не делает.
– Йен? – окликаю я. Эффект такой, будто водой брызнули на пламя. Кафетерий погружается в тишину, если не считать шипения наблюдателей, внезапно заметивших представление, сопровождающее сегодняшний обед.
– Никаких шалав, сюда можно только мужикам, – выкрикивает Джереми в мою сторону.
– Значит, тебе придется поесть в другом месте, – выпаливаю в ответ.
– Отвали, сука. – Он пытается казаться грозным, но у него не выходит.
Йен наконец-то обретает дар речи.
– Остынь, Линз. Чего ты хочешь, Грэйс? Чувствуешь возмущение в Силе? – огрызается он на меня; я вздрагиваю, когда парни ржут у него за спиной. Взгляд Йена продолжает метаться между мной и Заком. С ужасом, растущим словно на дрожжах, я понимаю. Мне все становится ясно. Это – суд, а Йен – подсудимый. Друзья заставляют его выбрать: они или я.
Хочется бросить поднос и сбежать, скрыться, купить билет на самолет до Европы и никогда не возвращаться назад, однако все сказанное маме накатывает обратно, чтобы дать мне под дых. Я сказала, что больше не буду бегать. Я сказала, что не буду отступать, прятаться или молчать. Переношу свой вес на одну ногу, с вызовом бросаю на Йена взгляд. Давай, гад. Валяй. Я не дам тебе так легко отделаться. Скажи это, глядя мне в глаза.
– Йен, – пытаюсь снова, но его имя вырывается из гортани невнятным хрипом.
– Симпатичный прикид. – Губы Йена изгибаются в ухмылке. – Тебе действительно нравится, когда каждый парень в школе раздевает тебя глазами, правда?
Он неторопливо приближается, рассматривая поднос в моих руках.
– Еда для меня?
– Пожалуйста, – шепчу я. – Пожалуйста, не делай этого.
Если он и слышит меня, то не подает вида. Йен берет один кусок, потом морщится.
– Ты ведь не трогала его, да? – Он бросает пиццу обратно на поднос, но забирает Тайленол и сует его себе в карман. Позади него Зак наблюдает с улыбкой. – Не хотелось бы ничего подцепить. – Этот выпад парни поощряют громкими выкриками. – Убирайся отсюда ко всем чертям, – тихо бормочет Йен себе под нос, и, проклятье, я не пойму, угрожает он или предупреждает меня. Долго я над этим не раздумываю.
Мотив не важен. Важны действия. И Йен Рассел только что всадил мне нож в спину.
Я резко разворачиваюсь кругом, мои волосы взмывают вверх, уверенно иду к мусорным бакам, выбрасываю туда все вместе с подносом. Я не бегу. Не плачу. Держу голову высоко, когда они называют меня шлюхой и шалавой. В коридоре я все еще слышу, как они радостными возгласами поддерживают свидетельские показания Йена.
Полагаю, вердикт вынесен.