Некрочип
Шрифт:
– Человек, для которого я это сделал, сам ничего лишнего не говорит и чужого любопытства не терпит. Нужно только выполнять, а все остальное – это уже его забота.
Совсем как Бэррингтон, – мелькнуло в голове у Слайдера.
– А кто он, этот ваш хозяин?
– Я и не подумаю назвать вам его имя. Что я, чокнутый? Мне вообще нельзя было вам звонить. Но я не выдержал, когда узнал про смерть Ронни, потому что не хочу, чтобы меня считали его убийцей. А я не убивал Ронни. И вообще ни за что бы этого не сделал. Потому что он, хоть и гомик, а все ж таки симпатичный был парень. Я и представить себе раньше не мог, что такого парня кто-то захочет убить. Но если бы я знал только что...
– А вам не кажется, что
В динамике послышалось какое-то невнятное ругательство.
– Я уже довольно давно работаю на моего шефа. Так вот, за все это время о подобных делах не было и речи.
– В тот самый вечер, когда вы провели время с Ронни, в рыбном баре произошло убийство. В какой мере вы к этому причастны?
– Послушайте, я позвонил не для того, чтобы отвечать на вопросы. Но если это так вас интересует, то знайте: я сделал только то, о чем уже рассказал.
– Но вы по крайней мере, должны быть в курсе. Иначе, вас не заставили бы скрываться.
– Нет! Я даже никогда не предполагал, что вообще могут появиться какие-то трупы. Мне лично такие дела просто не по нутру.
– Тогда скажите, кто ваш шеф.
– Не могу. Потому что это небезопасно. Я и так не должен был с вами разговаривать. И вообще никто бы ничего не узнал, если б не эта сучка безмозглая. Я ей несколько раз повторил, чтоб никому ни слова, а она взяла и тут же обо всем растрепалась.
– Напрасно, выходит вы доверились женщине, – посочувствовал Слайдер.
– Вот именно. И, кстати, раз уж мы заговорили о Сюзанне, у меня большая к вам просьба: пусть Сюзанна будет в стороне от всех этих дел. Мой шеф до сих пор даже не догадывается, что у меня есть девушка. Но если вдруг узнает, то будут неприятности. Потому что он меня предупреждал, чтобы я ни с кем не заводил близкого знакомства, пока дело не будет доведено до конца. Поэтому, повторяю, пусть Сюзанна останется в стороне.
– Скажите, она в опасности? – Леман ничего не ответил. – Если вам кажется, что ей что-то угрожает, то лучше сразу об этом скажите. Мы можем взять ее под свою защиту.
На другом конце провода послышался какой-то ни на что не похожий звук, и тут же раздались частые гудки.
– Он положил трубку, – сказал Мак-Кэй.
Атертон посмотрел на Слайдера.
– А вот этот звук в конце разговора. Что это могло быть?
Взгляды Атертона и Слайдера встретились.
– Не знаю.
– Как будто какое-то бульканье, – сказал Атертон. – Похожий звук бывает при полоскании горла.
Все трое задумались, и в кабинете наступила тишина. Но уже через минуту дверь внезапно распахнулась, и на пороге появился Биверс, который размахивал зажатым в руке листком бумаги, как это делал в свое время незабвенный Энтони Иден [6] .
– Вот, возьмите, шеф, – произнес он с ликующей интонацией. – Здесь точный адрес дома в Хэнуэлле.
– Едем! – скомандовал Слайдер, вскакивая со стула и вырывая у Биверса листок с адресом, который тут же оказался в руке Атертона. И, обращаясь уже к Биверсу: «А вы с Мак-Кэем немедленно организуйте группу сотрудников в униформе, и пусть они едут за нами. Сами же отправляйтесь к Сюзанне Эдрич и будьте все время при ней. Понятно?..
6
Энтони Иден – премьер-министр Великобритании в 1955—1957 гг.
Глава четырнадцатая
Утро вечера мудренее, как говорят в Центральном уголовном суде
Это была узкая, грязная улица с двумя рядами старых однотипных коттеджей, тянувшихся по обе ее стороны. Она была застроена в Викторианскую эпоху, еще, до того, как появился
Оказалось, что входная дверь была не заперта, а только прикрыта. Атертон осторожно оттолкнул ее от себя тупым концом карандаша, и они вошли в тесную прихожую с голым, ничем не застеленным полом и дешевыми бумажными обоями на стенах. Прямо против входа находилась лестница, которая вела на второй этаж. Ступеньки лестницы, так же как и дощатый пол в прихожей, были покрашены коричневой краской. Обе комнаты на первом этаже оказались совершенно пустыми, в них не было вообще никакой мебели. Зато в небольшой кухоньке позади них была грязная керамическая раковина, встроенная газовая плита и совсем маленький кухонный столик, заваленный грязной посудой и остатками принесенной из какого-то ресторана еды. Здесь довольно ощутимо пахло сыростью и заветрившейся жареной пищей.
– Пошли наверх, – сказал Слайдер.
Первое, куда они заглянули, поднявшись на второй этаж, была ванная комната. Там было сравнительно чисто, а в воздухе стоял не успевший еще рассеяться запах мыла. Стенки эмалированной ванны были еще в каплях воды, полотенце влажное, а на куске розового мыла «Кэмей» белели кольца из подсохшей мыльной пены. В передней спальне Слайдер и Атертон не увидели ничего, кроме голых стен, а вот в задней оказалась узкая кровать, простой дешевый гардероб, небольшой по размеру комод, кресло, стопка книг, напечатанных на газетной бумаге, телефонный аппарат и Питер Леман. Он лежал на спине поперек кровати. Ноги свисали с одного, дальнего от двери, края, а плечи, руки и голова с другого. Руки были далеко откинуты назад, а горло перерезано от уха до уха. Шея у Питера была такая же тонкая, как и у Анны Болейн [7] , поэтому нож убийцы рассек ее до самых позвонков. Направленные на потолок широко раскрытые карие глаза Лемана тускло мерцали, напоминая глаза чучела убитой на охоте лани, которое хранит какой-нибудь владелец загородного дома в специальной комнате для охотничьих трофеев.
7
Анна Болейн (ок. 1507—1536) – вторая жена английского короля Генриха VIII. Казнена по обвинению в супружеской неверности.
– Слишком поздно, – бесстрастным голосом произнес Слайдер.
Испарения от свежей крови, примешиваясь к спертому воздуху в маленькой непроветриваемой спальне, вызывали тошноту, тем более, что ею были основательно пропитаны и белая майка Лемана, и простыня, на которой он лежал. Кровь была даже на стене, куда она брызнула из перерезанных артерий одновременно с последними сокращениями сердца. Кисть левой руки была страшно обезображена. На ней оставался только один большой палец, все остальные четыре пальца были начисто срезаны каким-то, видимо, чрезвычайно острым ножом. Правая рука не пострадала, хотя и на ней, в самом центре ладони осталась какая-то странная отметина, напоминающая кровоподтек.