Некромаг. Том 2. Становление
Шрифт:
– Я?! – удивился Илья.
– Харлам. Он хоть и был мерзавцем, но прослыл последним магом, который открыл что-то значительное. В частности – научился открывать черные аномалии и проходить через них без боя. Не считая создания трех десятков новых лакса. Да и вообще являлся, безусловно, гениальным.
– Но при этом я от всех слышал, что он мерзавец.
– У него были свои резоны. Советы всех городов выступили против него. Но… это ничего не значит. Им важна их власть. Он же руководствовался совсем иным.
– Звучит так, словно ты его
– Мой клан имеет большой вес в Совете Нехеб, так что наши интересы вряд ли совпадают с его. Но я понимаю, к чему и зачем он стремился.
– И к чему же?
– К объединению нашего мира в единое государство. С тем, чтобы, консолидировав усилия всех магов, начать двигать плиты коры. Поднять старые материки. Углубить океаны. Он хотел вернуть старый мир и хороший климат. Дать новый шанс для возрождения нашей умирающей цивилизации.
– Опираясь на силу красного мира?
– У всего своя цена, – пожала она плечами абсолютно равнодушно.
– Мне кажется, что ты слишком хорошо осведомлена о его планах.
– Он не делал из них секретов. Их активно обсуждали во всех кланах.
– Но их отвергли.
– Да. Практически единогласно. Редкие кланы выступили в его поддержку. Их изгнали. С тех пор они составляют так называемую секту «Свидетелей рассвета». Не удивляйся. В нашем мире каждый город – самостоятельное государство. Каждый клан имеет в нем вес. Вот и представь – наш мир объединился. Сколько советников останутся таковыми? Каждый десятый? Каждый сотый? Один на тысячу? Мне сложно сказать. Но для очень многих кланов такой исход означал утрату позиций и статуса. Как и для городских Советов.
– Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме? – хохотнул мужчина.
– Не знаю, что такое Рим, но идею я поняла – да, что-то подобное.
Помолчали.
– Ты, кстати, с какого факультета?
– Боевого. Химер бывших только на него зачисляют. Слишком сказывается служба. Раньше пытались иначе поступать, но практика показала – мы слишком склонны к силовому решению конфликтов. Особенно если служба длилась больше десяти лет.
– Ты говоришь так, словно с боевым факультетом что-то не так.
– Его считают отстойником для самых глупых и агрессивных.
– Какая прелесть, – оскалился Илья.
– И не говори. Но на то есть свои основания. Воевать города в основном не воюют. Так – эпизодически. Крепкие боевики нам нужны в небольшом количестве и нечасто. Обычно для борьбы с монстрами или для всякого рода экспедиций в другие миры. Как правило, за редкими ингредиентами. В остальном они лишены смысла. У нас особенно нечего взять, поэтому мы не отражаем вторжений. Разве что красный мир порывается повоевать время от времени, но с ним в целом не сложно справиться. Он слишком кособок. Маги палитры, даже слабые, для него пока непреодолимая сила из-за разнопланового, комплексного воздействия. В общем – профессиональные воины нам особенно не нужны. Поэтому…
– Понимаю, – кивнул Илья. – У нас, правда, говорят, что
– Не понимаю твои аналогии, но суть уловила. Правильно, не лезь. Не поймут. Они и так в принципе тебя не понимают.
– Неудивительно… да… А какой самый престижный факультет?
– Да все остальные – престижные. Тут нужно смотреть на интересы клана. У каждого свои приоритеты. Просто боевой факультет на особом положении. Он никому не нужен. Даже несколько раз поднимался вопрос о том, чтобы его упразднить как ненужный.
– Странно все это, на самом деле, – серьезно произнес Илья. – Я меньше месяца нахожусь в вашем мире. И все это время только и делаю, что борюсь за свою жизнь и с кем-то дерусь. Крайне агрессивный и жестокий мир.
– Это потому, что ты не состоишь в клане. Думаешь, чего Ану казнили? Ты тут ни при чем. Ради тебя никто даже пальцем бы не повел. А вот войны между городами – дело поганое. Тем более, что Зара и Нехеб традиционно выступают если не союзниками, то друзьями. Больше тысячи лет уже точно.
– То есть те выкрики на собрании были попытками меня освистать?
– Освистать? Что это значит?
– Унизить публично.
– Да. Именно так. Поэтому директор так и рявкнул на них.
– И какого хрена? Что я им такого сделал?
– Твои родители не являются одаренными. Таких, как ты, считают грязными магами, или, если говорить тактично, новыми. Они воспринимаются как второй сорт, а то и того хуже. Особенно теми, у кого семь и более поколений – одаренные.
– Как интересно, – произнес с отвращением на лице Илья. – А у тебя сколько поколений?
– Тридцать два. Я из так называемых золотых. Это когда предки ведут свою родословную от первых магов. За две тысячи лет с появления магии в нашем мире известны все мои предки. И они обладали даром.
– И ты снизошла до общения со мной?
– После того, что ты для меня сделал? – улыбнулась Нефтис. – Это меньшее, что я могу сделать. Поверь, каждый день в химере – проклятье. Говорят, что у тех, кто прожил так сто лет, может и не вернуться старая личность. Врастают. Дичают. Сходят с ума. По слухам, они превращаются в древних химер, которые сбегают от Совета Зара и проказничают по укромным уголкам нашего мира. Охотясь на разумных, в особенности на магов. Поэтому сто лет – предельный срок наказания, и именно его назначили мне.
– У меня что-то не складывается картинка, – чуть подумав, произнес Илья. – Ты – золотой маг. Проходишь инициацию в Зара. Там, как мне сказали, самое престижное место в вашем мире. Этот шаг понятен. Но ты проваливаешься на испытании и становишься химерой. Как такое возможно? Неужели твой клан не мог договориться?
– Я вела себя ОЧЕНЬ плохо, – усмехнулась она. – Самый проблемный ребенок Нехеб тех лет. К тому же Совет Зара принципиален, и с ним не так просто договориться, как тебе кажется.