Некромагия
Шрифт:
Единственное, что теперь удерживало Репкова, — золото гноморобов. Бросить все, когда осталось сделать последнее... Конечно, неплохо было бы вернуться в столицу с награбленным, зная, что тебя поджидает дорогое жилище на площади Приората. Но и просто возвратиться с золотом было слишком заманчивым, чтобы оставить войско сейчас.
Из-за телег доносился стук топоров, лязг молотков и приглушенная ругань: по приказу Репкова там сколачивали несколько «черепах». У большого шатра стояли помощники Фана, близнецы Жило и Зало.
— Они уже там, — сказал Жило, когда Репков приблизился. —
Наемник, откинув шкуру, шагнул внутрь. Шри Юшвар как раз передавал кувшин второму вождю, еще один сидел рядом. Поджав под себя ноги, они устроились вокруг расстеленной на середине шатра шкуры, где лежали хлеб и куски мяса. Старшина городского ополчения, плотный мужчина среднего возраста по имени Рико, хмурился, отвернувшись от них. На коленях его лежал большой сигнальный рог. Насколько Фан понимал, старшине тоже не нравилось происходящее.
А вот вождям все нравилось. Свежий ветер в твоих волосах, чистый степной горизонт впереди, купленная на чужие деньги лошадь под тобой, верный клинок в твоей руке, вид убитых недомерков и плач их женщин... Что еще требуется для счастья гордому варвару, кроме кувшина с вином, за который тоже не надо платить?
— Рожа-со-шрамом пришла! — Юшвар сделал приглашающий жест.
Фан так и не запомнил имена других вождей, наемника они не интересовали. Шри протянул кувшин. Репков взял его и с размаху швырнул о землю. Кувшин разбился, потекло вино. Двое остались сидеть, а Шри вскочил, схватив лежащий рядом... Наемник до сих пор затруднялся с определением — как называть эти корявые штуковины, которыми привыкли орудовать лесовики, не то помесь сабли с коротким мечом, не то длинный кинжал?
Юшвар пригнулся, расставив ноги и вытянув руку с оружием. Губа варвара отвисла, он тихо зарычал. Фан не шелохнулся. Маленькие глазки вождя оглядели крепкую широкоплечую фигуру наемника, ладонь, лежащую на рукояти у пояса, тонкий шрам, протянувшийся от щеки до темных волос, глаза — будто отлитые из серебра, холодные и жесткие...
— Ха! — сказал вождь и плюхнулся обратно. — Рожа-со-шрамом веселит Юшвара.
— Мы начинаем сегодня ночью, — сказал Фан, приглядываясь к Рико и отмечая, что хоть тот не пьян. — Больше никакого вина. Это ясно? Увижу, что кто-то напивается, — убью… Я приказал опустошить все меха, оставшиеся на телегах.
— Опустошить... — произнес Юшвар с тревогой. — Что есть «опустошить»? Кошатники теперь пустые?
— Вино вылили на землю! — рявкнул Фан, раздражаясь. Позади зашелестела шкура, он оглянулся — Жило с мечом на изготовку всунулся в шатер, окинул взглядом происходящее и убрался обратно.
— Никакого вина, пока не захватим Норавейник, — уже спокойнее повторил Репков. — Думаете, это будет легко?
Шри беззаботно махнул рукой:
— Коротконогие плохие воины.
— Не такие уж и плохие. И потом...
Фан Репков замолчал. Он не знал точно, какое послание нес тот ворон. Не знал, для чего все это понадобилось чару из Форы. Но догадывался он о многом.
Глава 8
Доктус Савар повернул вентиль. Жидкая манна потекла по изогнутой
Двигатель загудел, внутри завращались шестерни, воздух начал нагреваться. Над горбатым корпусом мигнул и погас блеклый огонь, затем возник вновь, а рядом — еще один, и вскоре разноцветные пятна, быстро разгораясь, заплясали вокруг. От ног Доктуса и гноморобов протянулись тени. Огни дрожали, сливаясь и расходясь, от гудящего устройства шел жар, тени кружились по полу и стенам.
Выходящие из двигателя за корму рычаги сдвинулись, один немного втянулся внутрь, второй выдвинулся, они с шелестом поменялись местами — все быстрее и быстрее. Доктус не видел этого, но знал, что позади ковчега сейчас разворачивается полотнище плотной материи, натянутое на длинном железном каркасе. За основу для него взяли хвост рыбы — вместе с парусами он заставит ковчег двигаться в воздухе. Пока что емкости не были надуты, ковчег стоял прямо на платформе, но чар ощутил, как мелко задрожал, стремясь сорваться с креплений, корпус. Разноцветные пятна света впитались в дерево и растаяли.
Доктус завернул вентиль, двигатель глухо заурчал, рычаги качнулись еще несколько раз, и все стихло.
— Магия создаст подъемную силу, — сказал он доброму мастеру и увидел, что тот хмурится.
— В чем дело, Лейфа?
Гномороб приказал:
–Уйдите.
Когда рабочие, недоуменно переглядываясь, по лестнице вылезли в люк, мастер сухо спросил:
— Где ваш Владыка?
— Где-то наверху, — ответил Доктус, — на палубе. Что с тобой?
Лейфа шагнул к переборке, развернулся, заложив руки за спину, подошел к Савару и встал перед ним, задрав голову.
— Я не хочу, чтобы Гарбуш летел, — отчеканил он. — Мы поругались, впервые за много лет. Он всегда был беспокойным и непослушным, но я терпел это. Юный карла должен сам учиться жизни. Но я не хочу, чтобы он летел с Владыкой ради каких-то темных магических дел! И я требую, чтобы ты запретил Гарбушу лететь.
Меньше всего Доктусу хотелось вмешиваться в родственные дела гноморобов. Он спросил с недоумением:
— Но как же я могу запретить? Ты ведь знаешь, лететь или не лететь — это личное дело каждого карлы. Я лишь попросил вас помочь мне...
— Не лукавь! — оборвал его Лейфа. — Не лукавь хотя бы со мной. Ты скрыл, что сам не полетишь с ними.
— Но как же... — начал аркмастер.
— Да-да, в самом начале ты умолчал об этом, и твое молчание было равносильно лжи! Ты воспользовался любовью Бьёрика к тебе, воспользовался тем, что большинство юных карл испытывают к Бьёрику уважение. Но я не хочу, чтобы мой сын отправлялся...
— Погоди! — Доктус, подняв палец, прислушался.
Сквозь переборки ковчега в помещение проник гул голосов.