Некромант, держи меня ближе
Шрифт:
Я посмотрел на свою чашку с травяным чаем.
— Так что, кто-то такой же, как я, сделал это?
— Боюсь, что да.
Ладно, это сузило мой круг подозреваемых к нулю. Я знаю только одного некроманта, Дугласа. Не может быть, чтобы он сделал это. Если бы он встретил меня в детстве, то, наверное, сварил бы и съел прям на месте.
— Сэм, — сказал Рамон, — думаю, ты должен рассказать ей, — его лицо было очень серьезным. Так не похоже на Рамона.
— Обо всем? — спросил я. Он кивнул.
— О чем всем? — спросила Десса.
— Думаю, нам понадобится
Рамон наполнил всем чашки, пока я рассказывал двум женщинам о прошедших сорока восьми часах. Рассказывать им казалось рискованным делом, но, как и Рамон, я доверял им, плюс нам нужна была помощь. Так как они не пытались убить моих знакомых, они были в топе в моего списка. В середине моего рассказа Десса встала и вытащила бутылку виски из шкафа. Она налила нам немного в наши стаканы, доливая своей матери еще, увидев, как Майя встрепенулась при упоминании имени Дугласа. Эти двое не производили на меня впечатления пьющих людей, так что я немного загордился тем фактом, что моя история заставляет выпить еще кого-то.
— Ты попал, — сказала Майя, когда я остановился. Мм.. это не то, что я хотел бы услышать от провидицы.
— Ага, — сказал Рамон, — мы в курсе.
Десса потянулась и взяла свою маму за руку, пока та говорила,
— Как бы плохо вам это не показалось, Рамон, не думаю, что кто-то из вас осознает, как все на самом деле плохо, — ее уверенный голос прозвучал уставшим.
Она встала и прислонилась к дочери.
— Дай мне время все обдумать, Сэм, и я посмотрю, чем смогу помочь. Тем временем я сделаю несколько телефонных звонков. Думаю, есть человек, который сможет помочь тебе.
Я поблагодарил ее и удостоверился, что у Дессы есть мой номер телефона, пока они провожали нас к двери. Там Десса отдала сумку Брук Рамону, прежде чем отдать мне мой медицинский мешочек. Я не захотел надевать его обратно, пока не разберусь во всем происходящем, так что я засунул его в карман. Да, он делал меня в какой-то степени невидимым, но, что, если он еще как-то влиял на меня, а я об этом не знаю?
Майя коснулась рукой моего лица.
— Мне хотелось бы помочь тебе больше.
— И этого достаточно, — сказал я.
— Но все же берегите себя. И, Сэм?
— Да?
— Я бы на твоем месте поговорила с тем, кто сделал тебе этот мешочек.
— Зачем? — спросил я.
— Потому что тот, кто сделал это, знает, кто ты.
Я, должно быть, выглядел по мягко говоря удивленным, потому что Майя тихо добавила:
– Этот мешочек предназначен для того, чтобы скрыть твою сущность... настоящую сущность. Насколько мне известно, он больше не имеет никакой силы.
Я снова поблагодарил ее. Мы попрощались и еще раз поблагодарили их за помощь. Пока мы молча шли к моей Субару, я изучал темное небо. Рамон не сказал ни слова, покуда мы не застегнули свои ремни безопасности.
— Мы направляемся туда, куда я думаю? — спросил он.
— Черт возьми, да, — сказал я ему, повернув ключ. Я направил машину по дороге, ведущей к дому моей мамы. — И я надеюсь, у нее найдется несколько хороших
— А я надеюсь, — сказал Рамон, — что она испекла печенье.
Я посмотрел на него.
— Не смотри на меня так. Если бы мы собрались допросить мою бедненькую маму, ты бы втайне надеялся, что она приготовит тебе тамалес [22]. Я лишь достаточно честен, чтобы признать это.
Я не потрудился ответить. Он был прав. У мамы Рамона отлично получалось готовить тамалес, и из жалости она придумала вегетарианский рецепт, чтобы я смог наслаждаться ее работой. Это блюдо было потрясающим. С печеньем или нет, но Тие ЛаКруа, моей маме и создательнице медицинского мешочка, придется многое объяснить.
10
Я жду такую девушку, как ты [23]
Брайд знала, что ее забирали из клетки. Они вымыли ее, но она все еще чувствовала запах крови на своей коже. Своей крови. И когда она дремала под действием аконита, то у нее были туманные, нечеткие вспышки воспоминаний. Сильная тяжесть в плечах. Острые боли. Ощущения прохладного бетона на щеке. Таких ощущений в клетке не было, поэтому она предположила, что ее увели оттуда. И она успела исцелиться вне клетки. Но неприятные ощущения никуда не делись. Ей не нравилось быть в неведении о том, что с ней делали. Или терять время. Она даже не была уверена, какой сегодня день.
Ее ноздри раздулись, когда она сделала вдох. Она закрыла глаза. Медитация никогда не давалась Брайд легко. Для нее было тяжело сидеть спокойно долгое время. По этой же причине отец и обучал их этому. Быть в состоянии усидеть на месте, контролировать себя, по его словам, было таким же важным свойством, как и бег. Брайд не нравилось это, но она понимала его точку зрения.
Она села, скрестив ноги и опустив руки на бедра ладонями вниз. Она никогда не чувствовала себя комфортно, делая эти странные круговые медитационные движения пальцами.
Брайд замедлила дыхание, желая, чтобы ее сердечный ритм последовал такому же примеру. Но ее пульс не успокоился. Он продолжал учащенно стучать. Она не знала, как долго пробыла в клетке, но чувствовала, как возрастает в ней нетерпеливость. Ее похитили во время пробежки, а размеры клетки не позволяли заниматься упражнениями. Приседания не помогали, а для бега не хватало места.
И она не могла изменяться.
Единственное, что она могла сделать, так это обманом успокоить пульс и тем самым заставить свое тело дать ей больше времени. Она не могла это делать вечность. Но ей и не нужна была вечность. Ей лишь нужно было продержаться до того времени, как ее спасут. Если же этого не произойдет, тогда, вероятно, ее похитители познакомятся с ее нетерпеливостью.