Некромант, держи меня ближе
Шрифт:
— Лили, твоя мама может видеть твоих друзей?
— Нет, — сказала она, — и она не любит говорить о них. От этого она чувствует себя некомфортно. Она называет это воображением.
Лили посмотрела мне в глаза с умоляющим выражением лица.
— Эти люди ведь невоображаемые?
Я мог бы сказать, что они воображаемые. Возможно, тогда у нее была бы нормальная жизнь. Жизнь, когда она постоянно сомневается в себе и думает, что она сумасшедшая. Когда она постоянно скрывается от окружающих и от своего разума, от своих чувств. Затем я вспомнил, как Ник сказал Кевину о том, что Лили
— Нет, они невоображаемые.
Она улыбнулась. Что-то подсказало мне, что Лили нечасто это делала.
— Лили, это может показаться странным, но, как ты думаешь, ты сможешь кое-что достать мне? — она кивнула. — Мне нужно волосинка твоего папочки, например, с его расчески. Ты сможешь сделать это для меня?
— Зачем?
— Я не могу рассказать тебе об этом прямо сейчас.
— Это навредит папочке?
— Нет, — сказал я, — не навредит.
Она надулась, думая.
— Обещаешь?
— Обещаю, — сказал я, приложив руку к сердцу. — Но это должно остаться между нами, хорошо?
Элейн спустилась спустя несколько минут вниз с еще одной маленькой девочкой на руках. Она поблагодарила меня за то, что я остался и поразвлекал Лили. Я сказал ей, что Лили замечательный ребенок; согласен, ожидаемый ответ, но это не значит, что он неправдивый.
Элейн представила меня Саре, которой было всего три. Ее светло-русые волосы были собраны в хвостики, цвета, один был прижат к груди ее матери, когда Сара прислонилась к ней. Выражение лица Сары было более открытым, чем у Лили, хотя она и была скромной. Мне стало интересно, как долго это продолжится. Я не взял Сару за руку. Я не нуждался в этом. По тому, как Лили ворковала вокруг своей младшей сестры, я получил ответ на свой вопрос, и мне не хотелось пугать Сару, прикасаясь к ней. Вместо этого я попрощался и поблагодарил Элейн за гостеприимство. Прежде чем уйти, я написал свой номер на клочке бумаги и передал его ей.
— На всякий случай, — сказал я, глядя на Лили, передав клочок бумаги Элейн.
Элейн была слишком вежлива, чтобы напрямую спросить, на случай чего, но могу сказать, что она подумала об этом. Она выглядела обеспокоенной, и мне стало интересно, понимала ли она то, что ее дочь нуждается в помощи, которую она не сможет ей предоставить. Даже если Лили не понадобится моя помощь или если ее мама выбросит этот клочок бумаги, я понадеялся, что это поможет Лили вспомнит, что я был здесь. Что кто-то поверил ей, что кто-то сможет выслушать ее, даже если он и не был мертв сотни лет. Это все, что я мог сделать.
Я коснулся маленькой расчески в кармане и направился к своей машине.
17
Странники в ночи [39]
—
Он сунул ложку с мороженым «Мохнатая обезьянка» себе в рот и пережевывал, пока разговаривал. Он предложил кусочек Брук, которая расположилась на краю кухонного стола, так что Фрэнку было удобно расчесывать ее волосы.
— Какая часть тебя забавляет? — спросила я. — Внебрачный сын моего дяди или две новые сводные сестры?
— Обычно я бы сказал обе части, — сказал он, — но я не могу запятнать честь Тии.
— Какое умное слово, — сказал я.
— Знаю, — сказал он, ныряя ложкой в коробку с мороженым. — Я много читал. И ты должен попробовать.
Фрэнк перестал расчесывать волосы Брук.
— Ты ведь не думаешь, что твой дядя твой настоящий....
— Нет, — сказали мы одновременно.
Фрэнк фыркнул и вернулся к расчесыванию.
— Ладно, я просто спрашиваю. Откуда мне знать, не поинтересовавшись?
— Все в порядке, — сказал я.
— Я имею в виду, что твоя мама не рассказала тебе о некромантии, и мысль, что твоим отцом может быть дядя, кажется отчасти не такой уж важной. Ну, если сравнивать, — он перестал расчесывать длинные светлые волосы Брук и уставился на них. — Брук, что ты хочешь, чтобы я сделал с волосами?
— Можешь заплести косичку? — спросила она.
— Я могу попробовать, — сказал Фрэнк, — но я не могу ничего гарантировать. Наверное, выйдет ужасно.
— Давай я, — сказал Рамон, отдавая ему свое мороженое и забирая расческу. — Французская коса подойдет?
— Ты умеешь плести французскую косу? — Брук удивленно моргнула.
— Детка, у меня есть три младших сестренки, которым я привык помогать собираться в школу. Три придирчивых сестренки. Я смогу заплести косу даже во сне, — он сунул конец расчески в рот и начал разделять ее волосы на части. — Настоящий мужчина умеет заплетать французские косы, — сказал он сквозь сжатые зубы.
Брук прикрыла глаза от удовольствия. Я не задумывался об этом, но впервые с момента смерти к ней прикоснулись. Люди, даже реанимированные, нуждаются в прикосновениях.
Фрэнк доел мороженое и выкинул коробку в мусорное ведро.
— Ты должен мне упаковку мороженого «Мохнатая обезьянка», — сказал Рамон.
— Но я съел только две ложки.
— Ты знаешь правила.
— Да ладно, — Фрэнк посмотрел на меня, ища поддержки.
— Такова жизнь, Фрэнк.
— Вы, ребята, придурки, — сказал он, копаясь в своих карманах и доставая пачку денег. Он бросил их на стол. — Вот твои чертовы деньги. Доволен?
— Очень, — сказал Рамон.
Брук хихикнула.
— Это чертовы обезьяньи деньги.
Я расслабился в своем кресле и тихо пропел:
— Чертовы обезьянки, эти клевые обезьянки.
Даже Фрэнк рассмеялся. Мы все рассмеялись, даже сильнее, чем обычно. Мы нуждались в вэтом, чтобы ослабить напряжение. Лично я приветствовал все, что отвлекло бы меня от крохотного счетчика у себя в голове.
Зазвонил мой телефон, так что я тихо извинился. Я не захотел прерывать их увеселение. Я был рад услышать смех Брук.
Как только я закрыл дверь своей спальни, ответил на звонок.