Некромант по вызову. Тетралогия
Шрифт:
— ЧТО?! — воскликнул чей-то незнакомый голос. Молодой, звонкий. — Да у меня тут человек загибается, а вы… демонов хвост тебе в глотку… тут развлекаетесь!!!
— Пшел вон отсюда, сопляк, — так же лениво цыкнул невидимый стражник и смачно сплюнул с башни. — До утра открывать не велено. Приказ герцога.
— К демонам твой приказ! — окончательно разорался мальчишка. — И тебя вместе с ним! У меня тут раненый! Я его на себе два часа пер не для того, чтобы ты тут харкотину свою сплевывал нам на головы!
— Заткнись, ублюдок! — рыкнул второй голос, побасовитее, не подозревая, что гулкое эхо исправно доносит
— Да спускайся уже быстрее, идиот! — надсаживая горло, заорал в ответ дерзкий пацан. — Давно вас жду не дождусь! Все кулаки себе отбил о ваши ворота!
— Смотри, допросишься! Точно спущусь!
— Да пошел бы ты демону в…!
Куда именно направил обладатель звонкого голоса муженька Блудливой Марты, Дибс толком не расслышал, потому что в этот момент старательно пыхтел, забираясь по узкой лестнице на верхнюю площадку и проклиная ее крутизну на пару с собственными больными коленями. А вот подчиненный, кажется, расслышал прекрасно — до старшины донесся злобный рык, наверху что-то с металлическим лязгом упало, а следом послушался дробный топот тяжелых сапог.
— Вот баран, каждый раз ведется, как малой… — устало вытер лоб Дибс и, набрав побольше воздуха в грудь, что было мочи заорал: — А НУ, ВСЕ ПО МЕСТАМ, ДАРМОЕДЫ! ОБРАТНО НА ПЛОЩАДКУ! ЖИВО! И ЗА МАГОМ ЧТОБ СГОНЯЛИ! БЕГОМ! НЕ ТО ЧЕТВЕРТУЮ!
Права казнить у него, правда, не было — на то лишь у герцога имелось высочайшее разрешение, но дурного мужика, как и взбешенного быка, можно было остановить только двумя способами — ошарашить его донельзя либо же смачно заехать оглоблей в лоб. Оглобли под рукой у Дибса, к сожалению, не нашлось, так что пришлось срывать голос. Но тупому солдафону, кажется, хватило — топать наверху перестали, раздраженный рык затих, кто-то торопливо метнулся на вторую лестницу, спеша уведомить дежурного чародея, и старшина смог беспрепятственно подняться на площадку.
— Что тут у вас? — требовательно просипел он, свирепо глянув на здоровенного мужичину с раскрасневшимся от гнева лицом и злобно сверкающими глазами. — Кто кричал?
— Дык… это… упырь, господин старшина… вот стоит, гаденыш! Раньше-то они все больше девками прикидывались, пока стрелами не забросали, а сегодня вдруг мальцом, понимаешь, и давай опять орать под стеной…
— Господин начальник караула! — словно почувствовал присутствие начальства, мгновенно поменялся тон нетерпеливо подпрыгивающего у ворот мальчишки. — Господин начальник караула! К вашей совести и сердцу взываю! Не нежить мы! Люди! Помогите!
Старшина Дибс вздохнул и, свесившись между каменных зубцов крепостной стены, посмотрел вниз. Темень там дикая, ничего толком не видать, а жечь факелы возле ворот, окромя как на дозорной площадке, не позволяли. Мало ли искра где проскочит? Или ветром пламя кинет на деревянные створки? Потому только и видно, что бледное пятно рубахи, маячащее возле самой стены, да что-то крупное, смутно похожее на человеческое тело, неподвижно лежащее рядом на земле.
— Чего тебе, горлопан? — неохотно спросил старшина, тщетно пытаясь различить подробности. — Кто таков? Откуда?
— Хаська я, — громко шмыгнули носом в темноте. — Хаська Рыжий. В дальнем селе живу. Мамки нет, батька
— Не жратву, а кушанья благородным господам, — хмуро поправил старшина.
— Дак я ж то и говорю — жратаньку и выпивку он вам, значитца, регулярно привозит…
— Есть такое дело, — вполголоса буркнул кто-то из стражников. — Вино для хозяина из города доставляет. Свояченник он управляющему нашему, вот и пускают его в замок. Я эту сволочь хорошо знаю: здоровенный бугай, косой и вечно пьяный. Да еще жадный, зараза, без меры — за жалкий стаканчик винца из своей бочки удавится… за то и кликуху ему дали…
— Разговорчики! — прикрикнул на своих Дибс. — А ты малец, дальше говори.
— Я и говорю, господин начальник, — послушно затараторил мальчишка. — Местные мы. И дядька мой… Крохобор, который… на службе тут состоит. Регулярно приезжает, уезжает… Вот и сегодня с рассветом поехал в город, да опять на обратном пути налакался, потому и заблудился в трех соснах. Я его до вечера ждал — ждал, а там искать пошел. Знаю, что если этот упырь к крынке присосется, так вовек не оторвать! А крынку он завсегда с собой возит, потому как бочки у него в телеге большие, и если оттуда чарочку-другую слить, то его светлость никогда и не заметит..
— Ты по делу давай, — перебил пацана Дибс, кинув грозный взгляд на дружно ухмыльнувшихся подчиненных. Ясен пень, что с той чарки почти все они регулярно «налог» снимали. Да что греха таить — самому завсегда перепадало. Но то ж лишь промеж собой обсуждалось — не дай небо, герцог пронюхает. А сопляк орет на весь двор, как резанный. — Чего вас сюда на ночь глядя-то занесло?
— Дык этот ирод… чтоб ему пусто было… на козлах заснул! — всплеснул руками мальчишка. — Жара была днем, вот его, пьянь подзаборную, и сморило! Я уж по темноте его нашел, растолкал с трудом, сам за вожжи взялся, да только смотрю — повалился он с козел-то! И башкой прямо в обочину ткнулся! Только хрюкнуть и успел напоследок! Я его на телегу давай затягивать, а он сползает! Раза три пытался, все никак удержать его не мог — тяжелый дядька-то… а тут мерин наш от сивушных паров вдруг ка-а-ак взбрыкнет! Да ка-а-ак рванется! Вот постромки и лопнули! А дядька мой… того… снова как навернулся с телеги, да на этот раз как упрямый баран — наперед! А потом как мордой-то приложился со всей дури об оглоблю… так с тех пор даже не мычит! Только икает иногда и дышит через раз! Перепугался я от ентого, значитца, чуть не до мокрых штанов: вдруг помер мой кормилец?! А кудыть его девать было? Ближе замка только погост, но ему туда вроде… того… этого… рановато как-то…
У Дибса высоко взлетели брови от изумления.
— Погодь, малой, так ты дядьку своего что… четыре раза подряд темечком об землю приложил?!
— Агась, — огорченно вздохнули снизу. — Случайно. Перевязал ему лоб-то кое-как, но все одно боязно…
— Во дает! — тихонько хрюкнули караульные. — Тогда Крохобору и правда крышка…
— Что тут у вас стряслось? — вдруг недовольно буркнули на лестнице, и на площадке под жалобный скрип деревянных ступенек показалась лысая макушка дежурного мага. Пожилого уже толстяка в длинном балахоне, нелепом колпаке и белых тапочках.