Некромант против тьмы
Шрифт:
Сцепив пальцы в замок, устраиваюсь удобнее и пережидаю повторный взрыв смеха.
– Я знаю, как это делают, – успеваю я вставить в паузе, – но я не собираюсь этого делать.
– Да там всё просто, – отмахивается от моих слов Прохор, вытирая выступившие на глазах слёзы. – Матрона тебе покажет.
– Матрона?
– Матрона, – кивает Прохор. – Она у нас мастер в этом деле.
– Ну так вот пусть Матрона этим и занимается. Раз она мастер.
Прохор покровительственно хлопает меня по плечу.
– Да ты не боись, ваше главейшество, она тебе всё покажет, расскажет,
– Мне не нужно. Спасибо, – перебиваю я, сбрасывая его руку.
Цокнув языком, Прохор недовольно тянет:
– А вот это ты зря-я.
– Это ты – зря!
Без лишних слов придвигаю к себе список и нахожу в нём всё, что требовалось: количество и состав жителей Малой Молотни. Мужики, женщины, старики, дети. Молодёжи почти нет. Это странно, но это не моё дело. Главное, что мне стал понятен объём забот.
Зачем список дел? Да это я так, чтобы Прохор без работы не сидел.
– Ещё мастера в деревне есть? – спрашиваю я. – Типа этой твоей коровницы Матроны.
– Обижа-аешь! Конечно есть. И плотник, и пекарь, и близняшки-портняжки. Даже кузнец есть. Правда, староват он, чтобы молот кузнечный поднять и как прутиком им размахивать. А вот ежели обучить кого надобно… – Прохор задумывается и тут же кивает собственным мыслям в ответ. – Да. Это точно могёт. Обучит! Любого!
– Вот и раздай дела мастерам. По списку, – приказываю я, отдавая бумагу обратно. – А к кузнецу учеников отправь. Пока «могёт», пусть учит. Сам же ты, Прохор, на контроле будешь. Назначай, следи за исполнением, о результатах незамедлительно сообщай мне. – Я смотрю на его недовольное выражение лица и, собрав в кулак всю свою добросердечность, чуть мягче добавляю: – И о проблемах тоже. Чем смогу – помогу.
Какое-то время Прохор возмущённо сопит, выдыхая через раз то ругань, то невнятные междометия. И, наконец, говорит:
– Но глава…
– А вот тут ты абсолютно прав, – перебиваю его я. – Я – глава! И решение принимать мне! И уж точно не мне делать за вас всю вашу работу: за плотника, за пекаря, – я взмахиваю рукой в воздухе, пытаясь вспомнить… – Кого ты там ещё называл?
– Близняшек-портняжек…
– Вот-вот. Все эти люди могут выполнять свою работу сами. А моя задача как руководителя, если ты не знал, руководить этим процессом. Вот сюрприз, правда?
Судя по выражению его лица, на мой отказ Прохор не рассчитывал. Но мне как-то всё равно. Встаю из-за стола, обозначая завершение встречи, и одёргиваю рубаху.
– Один вопрос, Прохор. Пока мы одни. – Я наклоняюсь, опираюсь на стол и нависаю над бывшим главой Молотни. – Зачем ты согласился, чтобы я занял твоё место? Я же вижу, что ты от этого не в восторге.
– Особой радости не чувствую, – угрюмо подтверждает Прохор.
– Ну так зачем? – Я указываю на список. – Уж вряд ли ты и твои мастера не справятся с этим списком без пришлого некроманта. Ведь я ж, мало того, что тёмный, так ещё и на твою должность нацелился.
– Ты и не скрывал.
– Я и не скрывал.
Я замолкаю в ожидании ответа, но Прохор с ним не торопится. Комкает список в руках да поглядывает по сторонам.
–
Хитро прищурив глаза, Прохор смотрит на меня, и я сразу понимаю, о чём речь.
– С нечистью справиться некому?
– Ага.
– Типа того лешего, что я у ворот поднял?
– Ага.
– И ты хочешь, чтобы я это сделал?
– Ага.
– А когда я всё сделаю, отправишь меня в расход?
Прохор молчит, но и не отрицает. Просто не успевает сообразить, что лучше бы это сделать, ведь молчание – знак согласия.
– Что со мной будет, когда я это сделаю? – с нажимом спрашиваю я.
По глазам вижу, что правильный ответ Прохор знает. Сумеет ли произнести вслух?
– Сделаешь всё, так и быть, станешь главой Молотни! – отвечает Прохор.
Смотри-ка ты, смог! Пересилил себя. Я удивлён.
– И почему я не верю ни единому твоему слову? – спрашиваю я, наклоняясь ниже. – С нашей первой встречи ты не сказал ни слова правды, Прохор. И как прикажешь тебе верить?
– Да я ж ни разу и не соврал, ваше главейшество!..
– Зато о многом умолчал, правда? – И я начинаю допрос: – Откуда под твоими воротами лешак? Да ещё и высокоуровневый?
– Кто?..
Прохор не врёт. Он не понимает, о чём я.
– Шестирукий монстр, – уточняю я. – Откуда он? Просто так, без повода, ни один леший из леса не уйдёт.
– Был у него повод, – ворчит Прохор.
Его кулак несдержанно ударяет по столу, а взгляд наполняется злобой. Но направлена она не на меня.
– Рассказывай, – спокойно предлагаю я, присаживаясь обратно за стол. – Что случилось?
– Зло случилось, – отвечает Прохор, тяжело вздыхает и наконец-то начинает рассказывать: – Тут лесок есть недалече. Раньше до него люд за дровами ходил, да за дичью охотники. Ребятишки по опушкам бегали, кто по ягоды, кто по грибы. И никто без добычи не возвращался. – Прохор испускает вздох тяжелее прежнего, пока я сижу и мотаю на ус расстановку сил вокруг деревеньки, и продолжает: – Но больше никто в тот лес не ходит, потому как теперь никто оттуда не возвращается. С тех пор, как тьма лес окутала, опасно там стало, носу не кажи. Всё тёмное там теперь, заражённое, смертоносное. Оттуда к нам всякие твари заколдованные и прут: кто ползком, кто вприпрыжку. И вот этот вот, – Прохор указывает в сторону ворот, – леший. А ведь когда-то добрым был. Дочку мою однажды из лесу вывел. Она частенько одна-одинёшенька за грибами ходила. Да вот… Больше не ходит.
– Сочувствую.
– Типун тебе на язык, тёмный! – восклицает Прохор, хохотнув. – Живая она. В городе сейчас, на обучении. Деревенские много кто в город детей понаотправлял. Всяко безопаснее, чем тут.
Я киваю. Понятно, куда молодёжь делась – в городе вся, в безопасности. Заодно запоминаю, что неподалёку от Молотни город есть в наличии.
– И давно у вас лес тёмным стал?
– Да лет десять, – отвечает Прохор, нахмурившись. – Аккурат как Степан, прошлый глава Молотни, в нём пропал, так лес и скурвился.