Нексус Эрдманна

Кресс Нэнси

— Я просто упала, — пролепетала Керри, прекрасно сознавая, что никто ей не поверит, и упрямо задрала подбородок.

— Превосходно, — ответил Дибелла дружелюбно. — Но раз уж вы здесь, доктор Эрдманн, я бы хотел заручиться вашей помощью. Вашей и многих других добровольцев, которых я только могу заполучить в Св. Себастьяне. Я здесь вместе с Джонсом Хопкинсом отрабатываю грант фонда Гейтса. Мы составляем карту электрохимических изменений состояний мозга во время церебральной активации. Я набираю добровольцев, чтобы они потратили несколько часов своего времени на совершенно безболезненное сканирование мозга, пока они будут разглядывать различные картинки и видео. Ваше участие поможет науке.

Керри видела,

что доктор Эрдманн собирается отказаться, невзирая на волшебное слово «наука», но затем он заколебался.

— А какого рода это сканирование мозга?

— Тест Эшера — Пептона и функциональная ЯМР-томография.

— Хорошо. Я приму участие.

Керри моргнула. Это было не похоже на Генри Эрдманна, который считал единственными «подлинными» науками только физику и астрономию, а все остальные полагал лишь бедными родственниками. А этот Дибелла явно не собирался упускать своего подопытного кролика. Он быстро произнес:

— Великолепно! Тогда завтра в одиннадцать, лаборатория 6 в госпитале. Мисс Веси, вы сможете сопроводить его туда? Вы eго родственница?

— Нет, я работаю здесь сиделкой. Зовите меня Керри. Да, я cmoгу его доставить. — Вообще-то по средам она обычно не посещала Эрдманна, но можно будет поменяться с Мэри.

— Чудесно. Пожалуйста, называйте меня Джейк. — Он улыбнулся

ей, и что-то дрогнуло в груди Керри. И не только потому, что он был красив — черные волосы, серые глаза и прекрасные плечи, нет, в нем также чувствовалась этакая мужская уверенность в себе, надежность, с ним она ощущала себя легко и непринужденно, и на его пальце не было обручального кольца… вотдура! Не было никакого особого тепла в его улыбке. Все это чистый профессионализм. Неужели она всегда будет видеть в каждом встречном мужчине кандидата в любовники? Неужто она действительно такая озабоченная?

Да. Но он-то озабоченным не выглядит. И в любом случае, он образованный ученый, а она работает по минимальной ставке. Дура она, и никто больше.

Она доставила доктора Эрдманна в его квартиру и пожелала спокойной ночи. Тот выглядел отстраненным и погруженным в какие-то свои мысли. Когда Керри ехала вниз в лифте, на нее обрушилось чувство заброшенности и одиночества. Ей по-настоящему хотелось остаться в квартире доктора Эрдманна, смотреть его телевизор, спать на софе а гостиной, просыпаться, чтобы приготовить ему кофе и иметь возможность перекинуться с ним парой слов, пока она все это будет делать. Лишь бы не возвращаться в свою убогую квартирку, надежно запертую на случай вторжения Джима, но все же не настолько надежно, чтоб она чувствовала себя по-настоящему в безопасности. Керри предпочла бы остаться здесь, в доме для немощных стариков, хотя и понимала, насколько это ненормально и печально.

И все-таки что на самом деле приключилось с доктором Эрдманном на пути домой из колледжа?

Три

Генри проснулся, но продолжал лежать, размышляя, что такое происходит в его мозгу. Он привык полагаться на этот орган. Да, колени поражены артритом, в слуховом аппарате все время приходится повышать мощность, а в простате поселилась медленно растущая раковая опухоль. Ее, правда, можно не бояться, поскольку задолго до того, как она станет опасной, его убьет какая-нибудь другая болячка. Так, по крайней мере, заявляли доктора, подбадривая его в свойственной им профессиональной манере. Но мозг оставался ясным, и его правильное использование всегда было для Генри величайшим наслаждением. Большим даже, чем секс, еда, семейная жизнь с Идой, как бы сильно он ее ни любил.

Боже, есть вещи, принять которые может лишь возраст.

Какие годы его жизни были самыми лучшими? Тут никаких вопросов и сомнений: Лос-Аламос, работа над «Проектом Айви» с Уламом, и Теллером, и Карсоном

Марком, и остальными. Возбуждение, страх и благоговение, когда они создали «Колбасу», первое действующее устройство ядерного синтеза. В тот день, когда оно было взорвано на Эниветоке, Генри, как младший член команды, конечно же, не присутствовал на атолле, но он, затаив дыхание, ждал известий из Богона о результатах испытаний. Он вопил от радости, когда Теллер, уловив взрывную волну на сейсмометре в Калифорнии, телеграфировал в Лос-Аламос: «Родился мальчик». Лично Гарри Трумэн дал поручение создать эту бомбу: «Чтобы наша страна была в состоянии дать отпор любому агрессору», и Генри гордился своим участием в этой работе.

Ударные волны. Да, именно на это были похожи оба сегодняшних инцидента: на ударные волны в мозгу. Слабая волна в квартире и более сильная в машине Керри. Возможно, это какие-то сбои в нервной системе, то, чего он боялся больше всего, гораздо больше даже, чем смерти.

Да, дни Лос-Аламоса и Ливерморских лабораторий остались в далеком прошлом. Сейчас он обучает физике аспирантов, и большинство его учеников просто болваны — кроме Холдейна, конечно. Но Генри это занятие нравилось. Преподавание, плюс чтение журналов и просмотр соответствующих сайтов — теперь у него оставались только такие связи с физикой. Если какого-то рода неврологическая «ударная волна» затронет его мозг…

Он еще долго не мог уснуть.

— Боже мой! Что приключилось с вашим глазом?!

Эвелин Кренчнотид сидела со своей подружкой Джиной Как-ее-там в крошечной приемной около кабинета доктора О'Кейна. Генри покосился на нее. Да, это в духе Эвелин — вот так выпалить, вгоняя бедняжку Керри в краску. Эта баба Кренчнотид была самой бестактной любительницей совать нос в чужие дела, которую Генри когда-либо встречал, а ведь он в жизни знавал огромное количество физиков, лишенных малейшего понятия о такте изначально и по определению. Но физики эти, по крайней мере, в чужие дела не лезли.

— Со мной все в порядке, — вымучила улыбку Керри, — просто ударилась о дверной косяк.

— Ой, бедняжка, как же это случилось? Ты должна показаться доктору. Уверена, он сможет уделить тебе несколько минуток, несмотря даже на то, что он и так уже из графика выбился, мне ведь сегодня не было назначено, но он сказал, что сможет выкроить и для меня минутку, потому что вчера случилось нечто странное, и я хочу поговорить с ним об этом, но время, которое он мне назначил, истекло уже пять минут назад, а вам должно быть назначено на более позднее, он уже осмотрел Джину, но она…

Генри присел в кресло и попытался отключить слух. Издаваемые Эвелин звуки, однако, продолжали терзать его уши. Помесь скрежета и визга, вроде бормашины в зубоврачебном кабинете. Ему представилась картинка, как она возносится на грибовидном облаке сразу после ядерного взрыва на Эниветоке и все так же продолжает трещать. К счастью, дверь кабинета открылась, и оттуда вышла женщина с какой-то книгой в руке.

Генри уже видел ее раньше, но имени не знал. В отличие от большинства древних мымр, обитающих в Св. Себастьяне, на нее можно было глядеть без того, чтобы впадать в унылые рассуждения о том, что время делает с человеком. Это, конечно, не лучистая, юная красота Керри, поскольку даме как минимум седьмой десяток пошел. Но держалась она прямо и грациозно, ее седые, белые волосы волнами спадали на плечи, благородные черты лица все еще были хороши, а голубые глаза оставались ясными. Правда, Генри не нравилось, как она одевается. Это напоминало ему всех этих инфантильных придурков, шатавшихся со своими протестами вокруг Лос-Аламоса в 50-е и 60-е годы. На женщине были белая тенниска, длинная хлопковая крестьянская юбка, ожерелье из бисера и ракушек, а на пальцах несколько колец сложной формы.