Нектар краденой черешни
Шрифт:
К ее радости, в этот маленький городок «цивилизация» в виде новомодных бутиков и салонов еще не докатилась и не истребила старые добрые «совковые» универмаги с вызывающим ностальгию отделом «галантерея». В Москве же можно купить практически все, да только вот такие мелочи как булавки, пуговицы и шпильки днем с огнем не сыщешь. И словосочетание «галантерейный магазин» уже, наверное, скоро совершенно исчезнет из столичного лексикона, проиграв «бутиками», «маркетами» и «шопами».
Инга купила лишь малую часть того, что ей могло бы понадобиться – нитки, набор иголок, булавки и несколько белых свечей. Так же в посудном отделе приобрела пару мисок. Возвращаясь домой, она сделала крюк, и в церковной лавке возле входа на кладбище прикупила пакетик ладана, церковные свечи и икону Пресвятой
Дома Инга прочитала молитвы и заговор на оберег младенца и роженицы. Если бы она находилась в Москве, она бы смогла провести небольшой ритуал и сделать хорошую защиту и на Лару, и на ее сына, но здесь – на расстоянии – она могла рассчитывать лишь на силу слова.
…Даже монотонное расслабляющее нашептывание прибоя не могло успокоить мысли Инги. Словно в бруоновском движении, они сталкивались, разлетались, снова сталкивались, и никак не хотели выстраиваться в одну упорядоченную линию. С одной стороны, Инга была рада тому, что Лиза, пристроившаяся с ней рядом на огромном пляжном полотенце, занята книжкой и не докучает ей желанием «пообщаться», но с другой – это сосредоточенное Лизкино молчание потворствовало мысленной суматохе.
Инга перевернулась со спины на живот и уткнулась подбородком в сложенные перед собой руки. Лиза никак не отреагировала на ее движение, только с увлечением перевернула страницу в книге. И Инга, бросив короткий взгляд на девочку, пожалела о том, что не взяла с собой какой-нибудь легкий детективчик. Может, увлекшись чтением, она бы на время избавилась от мысленного хаоса в голове.
Каждая мысль была подобна каждой отдельной единице человеческой бескультурной толпы: расталкивая остальные в стремлении пролезть вперед и выделиться, назойливо «требовала» к себе внимания, но тут же оказывалась смещенной другой такой же настырной мыслью-единицей. «…Куда Лизка периодически пропадает?.. Спросить или нет?…». «… Кристину-то за что? И кто, кто?..». «…Алексей признался, что ему часто «мерещится» присутствие жены… Считает, будто сходит с ума. Я так не считаю…». «…Зеркальце. Откуда оно могло у меня взяться? Зеркальце Кристины. И приснившийся кошмар с ней…». «… И мой дядя в зеркале…. Померещилось?». «…Бабушка о чем-то ведь хотела меня предупредить!..». «…У меня появилась…». «…Вадику позвонить вечером, спросить про Лару и малыша…». «…Алексей… Черт возьми, да я ведь в него… Нет, нет…».
Думая об Алексее, она непроизвольно улыбнулась. Мысли о вчерашнем вечере, о поцелуе вызывали где-то под ложечкой сладкое томление. Сердце будто на какие-то мгновения замирало в своем ритме, чтобы потом, спохватившись, застучать сильнее, ритмичнее, с напором прогоняя по сосудам горячую кровь.
«… Машка-то что за номер выкинула? Неужели имеет виды на Чернова, а я, того не зная, перешла ей дорогу? Я и подумать об этом не могла. Но может она права в том, что я не задумываюсь о том, что будет после того, как я вернусь в Москву…». Инга бросила виноватый взгляд на Лизу и обнаружила, что та не читает, а, заложив пальчиком страницы в книге, внимательно наблюдает за ней.
– Что, Лиза? – Инга, спрашивая, невинно подняла брови, стараясь скрыть свое смущение тем, что весь спектр ее чувств наверняка красноречиво отразился на ее лице. Лиза-то, может, и не поняла ничего (и в силу возраста, и в силу того, что все же не умеет читать мысли), но Инга все равно под ее прицельным цепким взглядом ощутила себя будто обнаженной.
Девочка покачала головой, и, усмехнувшись совсем по-взрослому, с невинным видом опять погрузилась в чтение. «А ты не так уж и проста. И взросла не по годам», – Инга мысленно поаплодировала девочке. И, украдкой улыбнувшись, уткнулась лицом в сложенные руки. Еще она подумала о том, что, набравшись силы, она могла бы попытаться избавить Лизу от немоты с помощью обрядов. От чего отказываются врачи, можно вылечить с помощью магии. Только вот без разрешения Алексея она действовать не может… Но как ему сказать об этом?.. Ладно, она подумает над этим немного позже.
Ближе к вечеру она отвела Елизавету домой. Поддавшись на уговоры Нины Павловны, еще попила вместе с девочкой чаю, и затем, не дождавшись возвращения
Почему не утонченный красавец Макс? Почему именно этот неуклюжий, грубый, огромный человек, внешностью напоминающий анекдотичного «братка»? Может, в красавце Максе все казалось предсказуемым, а его красота являлась для нее слишком порочной… Глянцевой, искусственной.
Она до глубокой ночи бродила одна по набережной. Ей не было страшно гулять без сопровождения. Вчерашний поцелуй и мысли об Алексее хранили ее лучше всякого оберега и талисмана. Может, зря она «сбежала» так рано, не дождавшись его? До вчерашнего вечера она не думала о том, что Алексей может подумать, что она… будто специально дожидается его. Сегодня же подобная мысль прочно засела в голове. Страхи влюбленной школьницы – влюбленной в первый раз. Инга улыбнулась своим мыслям и зашла во встретившееся ей на пути кафе. Ей не хотелось возвращаться домой сейчас. Ее там может ждать настойчивый в своих ухаживаниях Макс, с которым сегодня не хочется ни встречаться, ни объясняться.
Она неторопливо поужинала, неторопливо выкурила несколько сигарет, слушая местную певичку, выступающую на маленькой площадке. Здесь, на юге, в каждом уважающем себя кафе обязательно присутствует концертная площадка, на которой каждый вечер выступает местная музыкальная группа. Вокальные данные исполнителей в маломальский расчет не берутся, главное, чтобы репертуар был – «свежачок-с», не слишком запылившийся на полках отечественной эстрады.
Певичка исполняла свой репертуар (в основном это были хиты «звезднофабричного» производства) вполне сносно, и даже вполне могла претендовать на одно из мест в очередной «звездной фабрике».
Инге повезло: к ней во время ужина никто не пристал с назойливым желанием завязать знакомство, как это обычно водится на курортах. Она спокойно смогла поужинать, размышляя под ненавязчивые песенки о том, так ли уж ей надо браться за разгадывание тайны, связанной со смертью Кристины. Никто ведь ее об этом не просит. Для Алексея и Лизы, и тем более для всех остальных – подруг, например, Кристина умерла от скоротечной болезни. Врачи так постановили, близкие с этим смирились. «Не вороши это, не вороши!» – разум настоятельно требовал оставить смерть Кристины в покое. И Инга, припомнив бабушкины просьбы в недавних снах не лезть туда, куда ее не просят, решила уступить разуму. Какое ей и в самом деле дело до того, как умерла Кристина и кто ей в этом «помог».
Ушла она из кафе уже около полуночи.
Подойдя к двери своего домика, Инга неожиданно почувствовала предостерегающий укол «шестого чувства». Она тут же опустила руку с уже поднесенным, было, к замку ключом и отступила назад. Хмурясь и задумчиво покусывая губы, украдкой огляделась, словно ожидала, что в темноте может прятаться «недоброжелатель». А затем присела. «Шестое чувство» не обмануло: Инга почувствовала слабый, еле уловимый след чужого негативного присутствия и «запах» свежего колдовства. Перешагни она через порожек, и порча ей была бы обеспечена. От порога «смердило», как будто на него пролили нечистоты. Конечно, этот «запах» был неуловим для носа, он улавливался на уровне другого, более тонкого и глубокого восприятия. Порча может «пахнуть» по-разному: в своей практике Инга часто встречалась с различными видами порч, и каждую относила к определенной «запаховой» категории. Порча может «пахнуть» смертью – сырой могильной землей и тленом. Разить болезнью – иметь удушающий запах прокисшей мочи, смешавшийся с запахом лекарств. Смердить едким потом, гарью, кровью или иметь свежий запах сосновых чурок. Может пахнуть ладаном и свечным воском. А может иметь металлический «ржавый» запах или вонять болотной гнилью. А может иметь привлекательный, манящий аромат. Однажды Инге встретилась порча, «пахнущая» весенним талым снегом, а в другой раз – лавандовым маслом. Эта же порча, «разлитая» на пороге ее флигелька, воняла нечистотами.