Нектэрия
Шрифт:
— Нет, Макс. Конечно, нет. Я сделаю, всё, что ты хочешь.
Он удовлетворённо кивнул, и мы продолжили кружиться в танце. Я лихорадочно перебирала в уме песни, ища ту, которая максимально будет отражать мои чувства к нему. И, наконец, нашла. Когда танец закончился, я отошла от Макса и направилась к оркестру, надеясь, что они знают мелодию к этой песне. К моему великому облегчению, или сожалению (я так и не смогла определить своих чувств), они её знали. Я попросила сыграть её через две следующие мелодии,
Мелодия закончилась и я, выйдя на сцену, взяла микрофон.
— Дамы и господа, не судите меня строго, я не профессиональная певица, но хочу исполнить одну песню, которую посвящаю Максимилиану. Эту песню исполняла певица Ева Бушмина и называется она «Больно или сладко», — я кивнула оркестру. Заиграла песня и я, закрыв глаз, чтобы не видеть, как все смотрят на меня, запела:
Праздником ты в мою жизнь ворвался,
Разные раскрасил дни мои ты
Красками любви…
Свет погас, у нас с тобой всегда
Как в первый раз…
Я растворяюсь в океане глаз твоих.
Каждый раз я просыпаю не с тобой
Миражи, всё миражи
Ты в моём воображении цветная любовь…
Словно в танго я кружу опять,
Шаг к тебе, два шага от тебя
Не могу понять я сколько дней
Невыносимо больно или сладко мне….
Перед вторым куплетом, я, наконец, заставила себя открыть глаза и, найдя Макса в зале, стала петь, смотря только на него:
Ты моё восьмое чудо света.
Мы вдвоём и никаких секретов,
Ночь допьём до дна…
Нравятся твои прикосновения,
Кажется исчезло притяжение…
И опять одна…
Каждый раз я просыпаюсь не с тобой,
Миражи, всё миражи
Ты в моём воображении цветная любовь…
Словно в танго я кружу опять,
Шаг к тебе, два шага от тебя
Не могу понять я сколько дней
Невыносимо больно или сладко мне….
Я знала, что сейчас будет очень красивый проигрыш, и мне захотелось оказаться в объятья Макса и кружиться с ним в этом танго. Я спустилась со сцены и, подойдя к нему, протянула руку, приглашая его. Он закружил меня в танце, и последний припев я пела только для него, без микрофона. А на последних аккордах он наклонил меня и поцеловал, долгим настоящим поцелуем. Так он целовал меня только в постели.
Мелодия закончилась и все зааплодировали. У меня от нервного
— Ты на самом деле не знаешь — больно или сладко тебе?
— Сладко, но когда ты меня бросишь, будет очень больно, — грустно улыбаясь, ответила я. — И вообще, у меня было мало времени на поиск песни, и я была не готова петь. Припевы не очень соответствуют нашим отношениям, а вот основные куплеты точно отображают мои чувства.
— Лана, я никогда тебя не брошу, — серьёзно сказал Макс.
— Время покажет, — прошептала я. Обреченность в моём голосе испугала меня саму.
Макс ничего не успел ответить, потому что к нам подошёл Дейм, а за его спиной маячила Анна и Николас.
— Лана, ты не перестаёшь меня удивлять, — с удовлетворение сказал Дейм. — Яромир говорил мне, что ты любишь петь, но я не знал, что у тебя такой голос.
— Спасибо, — ответила я Дейму.
— Лана, это было так восхитительно и так сексуально, — Анна не сдерживала своих эмоций.
— Анна, пожалуйста… — мне уже становилось неловко, от того что, решилась спеть эту песню.
Больше всего, сейчас, мне хотелось где-нибудь спрятаться. Ко мне подошёл Яромир и протянул бокал с шампанским.
— Выпей. И не надо стесняться проявлять свои эмоции, ничего постыдного в этом нет, — спокойно сказал он.
— Спасибо тебе, Яромир, — я ухватилась за бокал, как за спасительный круг. Щёки горели, и мне казалось, что все это видят.
— Ничего не заметно, не волнуйся, — прочитав мои мысли, сказал Яромир.
— Спасибо, — я с благодарностью посмотрела на него.
Ещё полчаса, я стойко держалась и выслушивала похвалы от других вампиров. Мне хотелось быстрее сбежать отсюда, но сбежать прямо сейчас я считала позорным для себя.
В конце концов, я не выдержала:
— Макс, пожалуйста, мне надо выйти на свежий воздух. Пойдём на улицу, в беседку, — попросила я.
— Хорошо, — он внимательно посмотрел на меня и, забрав уже пустой бокал, дал мне в руки, седьмой бокал шампанского и повёл на улицу.
В беседке я бессильно опустилась на скамейку и попыталась прийти в себя. Макс сначала сел рядом, а потом поднял меня на руки и посадив к себе на колени, обнял.
— Спасибо, тебе, моя родная, за песню, — нежно сказал он, и начал целовать меня.
У меня очень сильно закружилась голова, и я не могла понять, отчего больше — от поцелуев или от выпитого шампанского. Всё что я хотела, это быть как можно ближе к Максу.
Из этого состояния меня вывел голос Яромира:
— Макс, я понимаю, что сейчас не время, но ты нужен Дейму.
Макс перестал меня целовать и сказал в темноту:
— Хорошо, я сейчас буду.
А потом обратился ко мне: