Некто или нечто?
Шрифт:
Удалось дознаться, что столь необычная живучесть присуща не самим бациллам сибирской язвы, а их спорам, с помощью которых бацилла размножается. Значит, чтобы выработать ослабленную, не смертельную вакцину, надо избавиться от спор. Пастер взялся за дело вместе со своими неизменными помощниками — Шамберленом и Ру. Они стали выращивать бациллу сибирской язвы при разных температурах; примечали, какая температура более всего угнетает споры. После многих проб доискались: если выдерживать бактерии сибирской язвы в течение десяти дней при плюс 42–43 градусах, то возбудители теряют способность образовывать споры. Такая вакцина не опасна для организма.
Летом 1881 года Пастер и его сотрудники в присутствии
В течение следующего года во Франции получили вакцину, предохраняющую от сибирской язвы, 85 тысяч овец.
Так Пастер доказал, что заразное начало — яд — в ослабленной форме может служить противоядием.
Вслед за тем Пастер задумал испробовать свой метод для борьбы с бешенством (водобоязнью). Болезнь эта, уносившая сравнительно мало жертв, никогда не принимавшая характера большой эпидемии, тем не менее во все века наводила ужас на людей.
Биографы Пастера писали, что он в девятилетием возрасте перенес тяжелое потрясение — на его глазах умирал человек, укушенный бешеным волком. Зрелище это запало в душу мальчика на всю жизнь и будто бы нашло потом отражение в его научных исканиях.
О великих людях почти всегда рассказывают подобные истории. Но все-таки научные искания движимы не воспоминаниями детства, а многими другими, часто неожиданными обстоятельствами.
Вид погибающего от бешенства человека способен потрясти не только ребенка. Русский ученый Данило Самойлович писал в восемнадцатом веке: «Из многочисленных болезней, которыми род человеческий угнетаем бывает, едва что страшней и едва что жалостнее может сыскиваться, как только видеть человека, зараженного ядом от упущения бешеной собаки». У Антона Павловича Чехова вырвались такие слова: «Нет болезни мучительнее и ужаснее, чем водобоязнь. Когда впервые мне довелось увидеть бешеного человека, я дней пять потом ходил, как шальной, и возненавидел всех в мире собачников и собак».
Люди знали всегда: можно исцелиться от оспы, можно выжить, даже перенеся чуму, но бешенство — это всегда гибель, неизбежная и мучительная.
Возможно, что неотвратимость смерти при бешенстве повлияла на выбор, сделанный Пастером. Были, несомненно, и другие причины.
Пастер вступил в единоборство с болезнью, хорошо известной человеку, вероятно, с доисторических времен. В кодексе Древнего Вавилона, составленном за 2300 лет до нашей эры, говорилось: «Если собака взбесилась, власти должны установить ее владельца: если она не содержалась на привязи, укусила человека и вызвала смерть, владелец обязан уплатить известную сумму серебра». Древние египтяне изображали звезду Сириус в виде божества с собачьей головой. Дело в том, что массовое бешенство у волков, шакалов и собак совпадало с появлением этой звезды на небосводе. О бешенстве писали древнегреческие ученые Демокрит, Аристотель, Плутарх, древнеримские поэты Вергилий и Гораций.
Еще в первом веке нашей эры римский врач Корнелиус Цельс предложил способ лечения бешенства. И хотя этот способ применялся в течение многих столетий, он вряд ли когда-нибудь спасал зараженных. Цельс рекомендовал просто-напросто прижигать место укуса каленым железом. Такое прижигание может дать результат, если его делают тотчас после укуса, пока возбудитель не попал в кровь, и если рана невелика и неглубока. Маловероятно, чтобы на месте происшествия нашелся сразу источник огня. Да к тому же бешеные собаки,
Много раз в разных странах назначались большие премии тем, кто найдет средство излечения бешенства. Но все напрасно — заболевшие неизбежно погибали. В Западной Европе в средние века то тут, то там возникали даже эпидемии бешенства. В России еще в прошлом веке от этой болезни ежегодно погибали до тысячи человек.
В Бельгии и во Франции в средние века укушенных бешеными собаками отправляли к могиле святого Юбера. Так как далеко не все укушенные заболевают бешенством, то легко было приписать святому Юберу многочисленные исцеления от смертельной болезни. Еще в XIX веке во Франции кое-где сохранялся страшный средневековый обычай: человека, заболевшего бешенством, умертвляли, перерезая ему вены на руках и ногах, либо душили между двумя матрацами. Наполеон I издал указ, которым запрещались под страхом смертной казни подобные расправы с больными. Все же случаи удушения бывали и потом.
Наука ничего не знала о бешенстве, кроме самых общих сведений, добытых простым наблюдением. Непонятно было, например, такое: бешеная собака, пробегая по улице, искусала четверых прохожих. Двое укушенных погибли, двое других залечили раны, и на том дело кончилось— болезнь обошла их.
Лишь в начале прошлого века дознались, что возбудитель бешенства содержится в слюне больного животного. Доказать это оказалось необычайно просто: здоровой собаке нанесли рану и смазали пораженное место слюной, взятой от бешеной; через некоторое время подопытная собака проявила все симптомы бешенства и погибла.
В 1879 году, за два года до того, как Пастер приступил к своим опытам, выяснилось, что возбудителя бешенства можно перенести от собаки на кролика. Это сильно облегчило изучение болезни, кролики послужили прекрасным подопытным материалом для исследователей.
Пастер и его сотрудники Ру и Шамберлен потратили на изучение бешенства и разработку вакцины против него шесть лет. Все теперь оказалось неизмеримо сложнее, чем тогда, когда они работали с бактериями, вызывающими куриную холеру и сибирскую язву.
Прежде всего Пастер попробовал с помощью микроскопа разглядеть возбудителя болезни. Все попытки оказались тщетными. Развести, размножить таинственного болезнетворного агента на бульонах и других питательных средах тоже не удалось.
Задача усложняется еще больше. Не видя возбудителя, не зная его свойств, надо ослабить его так, чтобы он не вызывал гибели человека, а давал ему надежную защиту от смертельной болезни.
Прежде всего надо получить достаточное количество материала, содержащего возбудителя бешенства, — ведь он не желает размножаться на искусственных питательных средах, подобно бактериям куриной холеры и сибирской язвы. Но где в организме сосредоточено заразное начало бешенства? После долгих проб Пастер взял мозг коровы, погибшей от бешенства, измельчил его и ввел в мозг кролика. Кролик заболел и погиб. Мозг погибшего он привил второму кролику, второго — третьему. Таким образом у него оказалось достаточно заразного материала, в виде мозга кролика, для опытов. Следующий этап — самый ответственный: попытаться ослабить заразное начало, чтобы оно не вызывало болезни, но создавало невосприимчивость. Пастер стал высушивать мозг кролика. Точнее, не высушивать, а подсушивать. Тогда уже было хорошо известно, что бактерии (а Пастер считал возбудителя бешенства мелкой, невидимой в микроскоп бактерией) погибают от высушивания. Но если не высушивать до конца, а подсушивать, соблюдая осторожность, то бактерия не погибнет, а лишь ослабнет, что и требуется. По счастью, выяснилось, что таинственный возбудитель бешенства (вирус, как мы уже знаем) тоже не любит сухости, и метод подсушивания к нему применим.